Александр Матвеев - «Касалась Муза щёк моих…»

Зачем скрываю, что так любо?

О, дай же сердцем мне, о Боже,

Познать себя, не быть неправым,

Других прощать и жить с улыбкой;

Но отчего закат кровавый?

Что значит знак сей в мире зыбком?

Пошли мне разуменье, Боже, –

Как жить, чтоб Небо не тревожить?

…А жить непросто, ой непросто, –

Забыт и Бог, и Человек.

В мозгах свирепствует короста,

С катушек съехал целый век, –

Ложь беззастенчиво струится,

Лишь не фальшивят в пенье птицы.

Сурово время – мир суровый…

Вдруг показалось мне на миг,

Что на иконе хмурит брови

Знакомый с детства Божий лик.

Жестоко время. Что же дальше? –

Избавь, Всевышний, нас от фальши.

С верой

Я бегу по водной глади,

Подо мной пружинит твердь.

Не гони ты, Бога ради,

Ветер, волны не гони;

Для меня волненье – смерть;

На воде, как на батуте,

По поверхности скачу.

Я подобен капли ртути…

Чуду жизнь моя сродни, –

Над волною вдруг лечу.

Так приходит ко мне вера, –

Что сомненья, что мне шторм?

В Божий мир открылись двери,

К ним я с радостью бегу, –

С верой всё мне нипочём.

«Усмирит Он, знаю, море»,

Знаю, Он меня ведёт:

Я с иконой чудотворной –

На заветном берегу;

Светом дышит небосвод.

Однажды в сельском Божьем храме

Дневная бабочка порхала, –

«За упокой» – молитва маме

В тот скорбный час в тиши звучала.

…А над погостом в синем небе

Кружилась тихо бела лебедь.

Письмо Кате

Воли человека и Сам Господь не понуждает, хотя многими способами вразумляет.

Я удивляюсь молодым,

Тебе я удивляюсь, Катя!

Не освежает воздух дым,

О, как сегодня дым некстати!

…Давно костры уже сгорели,

И дует ветер очищенья;

Ну, что ты, Катя, в самом деле,

В каком живёшь ты измеренье?

Словам поверила легко

И в пустоту открыла двери…

Подумай, бабке каково

Узнать, во что ты нынче веришь?

Сними с очей же, Катя, шоры

И древние молитвы вспомни…

Осядет муть, исчезнут споры,

Не поменять у древа корни.

Исчезнет, Катя, едкий дым,

От веры предков не отступим.

Да, нелегко вам, молодым,

Порой наивным, но не глупым.

Недавно в сельской церкви был,

Молились маленькие дети…

Подумал, здесь мой прадед жил, –

Дороже нет земли на свете.

«Не нам ведь пастырей судить,

Не нам менять молитв каноны,

По вере предков надо жить», –

Шепчу слова я пред иконой.

Поэт

Велика Россия, а позвонить некому…

Он – утлый чёлн,

Он – ледокол,

Он – миноносец, он – корвет,

Он – парусник времён Петра…

Роняя строки на ходу,

Поэт, подобно кораблю,

В житейском море шествует один.

Ему и штормы нипочём,

И не пугают его рифы,

Но затхлый штиль поэту хуже смерти.

А безразличие толпы?

А фарисейство власть имущих?

Кому дано понять Творца?

Он – Человек, но он – Поэт.

И, как никто, он уязвим;

Творец не терпит пустоты…

Корабль опустится на дно,

В унынье моря и покоя,

А миру… миру всё равно…

Возможно, в шторм

Скучают волны?

Жизнь моя – пора осенняя,

Дни и ночи заметает

Снегом ароматным,

Нет в душе моей покоя,

Вспоминаю многократно,

Как стену я сам построил

Из булыжников обиды;

Из-за них ли, ошибаясь,

Сам себя возненавидел?

Что теперь? Я каюсь, каюсь,

Измениться я пытаюсь.

Жизнь моя – в цветах осенних:

Астры, флоксы, георгины…

Всё мне в радость. Куст калины

Запылал огнём закатным.

Всё, что было, всё возвратно:

Я судьбу свою морскую

На мольберте нарисую,

В жизни новой, повторяясь,

От любви не отрекаясь,

Изменю судьбу седую.

Было всё, ошибки были, –

Я простил – меня простили.

О чём мои ночные сны?

Пишу я в них стихи другие,

Где рифмы свежие-живые;

Но мне не спрятаться в стихах, –

Как не хватает тишины!

И к ней ползу я на бровях…

Ночью

Старался рифмы я прогнать

Той ночью безуспешно.

Они печальны: «ать-два-ать…» –

До боли безутешны.

Кто горестных направил в стих,

Маршировать заставил?

…Касалась Муза щёк моих

Горячими устами.

Удача где-то рядом кружит,

Но не приходит в гости,

А я уверен, я ей нужен,

И строю в мыслях мостик…

Два берега двух жизней разных:

На том цветы танцуют,

А я в снегах на этом вязну