Анатолий Объедков - Стремнина (сборник)

Шли вперёд и снова гибли наши,
Пробираясь средь гнилых болот.
Сколько их отверженных и павших?
Армия, дивизия встаёт…

Вот они могучими рядами
По широкой площади идут
С песнями. Осыпаны цветами,
И гремит в честь воинов салют.

Нет, они не знали поражений,
Страха тоже не было у них.
Просто им достался в окруженье
Шквал огня в тот раскалённый миг.

Овчарки. Смрад концлагерей,
И горстка выживших людей.

В подшивках выцветших газет
Найду ли должный я ответ?

Откуда скорбь, мольба, печаль?
Сжигают узников в печах…

Продавлен в мозг фашистский знак,
И он стоит в твоих глазах.

Но ты смогла тот ад пройти,
Шепча простуженно: «Прости…»

Скрипела, плакала телега
Под визг ордынского набега.

Он пал в бою, как храбрый воин,
И стон его лететь был волен

Туда, где поднимались стяги
И было место для отваги.

Он умирал. Рука сжималась,
Круша врагов…
Жизнь продолжалась.

Закружила вьюга
Снежную кудель.
Кот забился в угол,
На свою постель.

Не мурлычет, – дремлет,
Слушает сквозь сон,
Как часы колеблет
Вьюги перезвон,

Как ночное время
В комнате бежит,
И от звуков темень
В тишине дрожит.

Распрямись, народ,
Сила есть в руках.
Мы пойдём вперёд,
Переборем страх.

С нами встанет Русь
Из глубин веков.
Мы прогоним грусть,
Сбросим груз оков.

Мы пройдём свой путь,
Хватит сил у нас.
Вольно дышит грудь,
С нами светлый Спас!

Мелькает ветла,
За ней купол неба двоится.
Дорога светла,
Прощаясь, цветет медуница.

Я всем говорю:
Бог даст, ещё встретимся снова.
Я вижу зарю,
Я слышу родимое слово.

Оно окрылит,
В разлуке всегда мне поможет.
Но сердце болит,
Но что-то его ещё гложет.

Как мама моя,
Увижу ль её вновь весною?
Родные края
Сверкают вокруг синевою.

Ходит месяц в тёмных облаках,
Хочет посмотреть, что в кабаках.

Нищие в заплёванном углу,
В замкнутом и гибельном кругу

Пьют вино и чтят свою цифирь,
Им ли сметь читать теперь псалтырь,

Им ли целовать в соборе крест?
Но не вся земля из злачных мест…

Сегодня я пронзён стрелой тоски,
Под ветра вой во мне ль родился скиф?

Бумага, шелестя, летит во мрак,
Где снегом занесён глухой овраг.

И ручка ускользает от меня
Под ржанье одичалого коня.

Взлетает штора птицею ночной,
И я не понимаю, что со мной.

Всё меньше песен фронтовых,
Их вспоминают нынче редко,
Как будто нету мест святых
И тех горячих, молодых,
С которыми ходил в разведку

Отец мой на Великой той,
Что уносила миллионы.
Возможно, коготь свой стальной
Под вопль истерики больной
Война острит и рвёт препоны…

Что ныне сдерживает взмах
Её кровавых чёрных крыльев?
Неужто память – тлен и прах,
Неужто на своих костях
Распишемся в своём бессилье?

Граната в окопе вертелась волчком,
Грозя разорваться. Упал он молчком.

Со страшною силою взрыв прогремел,
Забрызганный кровью окоп чуть осел.

– Воды мне! – он крикнул, – ещё я живой, —
Ребята, я с вами, закончите бой!

Но «Скорой» сигнал резанул по сердцам,
Солдаты несут его, батю, отца…

Амурские ветры навстречу летят.
В небесные выси уходит комбат.

В пещерной мгле горит огонь,
Но ты его рукой не тронь.

Он в веке каменном пылал
И превращал руду в металл.