Тамара Квитко - Времени волны

Тяжко на сердце, друг незнакомый,
Эти строки прочтёшь ли в XXII?
И любопытством, быть может, ведомый,
Побольше узнаешь о времени том,
Которое – прошлое – в дымке сокрыто?
Оно раскрывается трудно, как в снах,
А для тебя – снегами покрыто,
Окаменело, сокрыто в стихах.
Ум твой и сердце пытливо, спокойно
Строчку за строчкой, возможно, прочтут,
И через СЛОВО коснутся невольно
Жизни – беспечно ушедших минут.

Зацелован город ветром,
Волны бьются о гранит;
Петр Первый – без кареты –
С высоты коня глядит.
Невзирая на предзимье,
Ровно в полдень пушка бьёт.
На Дворцовой с удивленьем
Ангел смотрит на народ.
Низко тучи – ближе небо,
Я – по Невскому пешком.
Кони Клодта, запах хлеба,
Люди движутся гуськом.
Не узнать среди прохожих
Лица нежные друзей.
Многие – в иных хоромах.
Жизнь других – не веселей.
Не вписаться в ритмы рока,
В перестроенность идей.
Каждодневная морока
Истончает плёнку дней.
Невский завершает стела,
Звон трамваев, лязг, вокзал;
Кладь ручная, нищий слева.
Поезд в Тихвин отъезжал.

Что мне делать? «Что хочешь», – ответит Бог,
я-то знаю – Он никогда не ответит,
посему вопрос задаю сама себе,
слушая, как за окном воет ветер.
С годами забываешь, какое сегодня число,
и не скажешь спрашивающему – вечность,
стремится каждый в которую – для чего?
Спросите философа, и тот – ответит.

Солнце с утра
Россыпью брызг!
Ну же, поэт,
Слова родник,
Долу смотри,
Вверх поднимай,
Думай, дерзай,
Выше держи!
Слово – маяк –
Выжжет огнём
Зависть и лесть,
Болен чем всяк;
Сладкую ложь,
Жадность и гнев,
Праздности блажь;
Пьяницы – грех.
Там, в вышине,
Светоч горит,
Связь языков,
Мыслей живых,
Тени и Свет –
Лики святых,
Новый Завет –
Слышишь, поэт?
Песня твой крест!

Ты здесь один. Запомни это.
Твоя надежда – где и с кем?
Ты утра – тяготу рассвета
Уйми, умом тоску развей.
Исчезнут горечь и тревога,
И сердце обретёт покой,
Не пилигримом у порога
Родного дома, не изгой –
Чиста стезя, светла дорога,
Сияет солнце впереди.
Хозяин, труженик, учёный,
К счастливой жизни нас веди!
Каштан, берёза, гул от взлёта,
Взгляд уплывает в небеса,
Так отблеск древнего кивота –
Не слёзы – брызгами роса
И листьев трепетная радость,
И плещет лёгкая волна,
И пушкинский Пророк, и младость –
И гордостью душа полна!

Больше тумана в стихе –
меньше понятно.
Легче идти налегке,
С песней – приятно.
Где недосказанность, там –
смысл ищите.
Боле прилично годам –
долларов тыщи?
Как ни крути – седины
признак устойчив.
Ветер чужой стороны –
вряд ли сговорчив.

Когда бы знать, какая тайна
Сокрыта в блеске дня златого
И в белизне, слепящей краски
Вершителя всего живого
Луча небесного земного,
Что думу сладко веселит,
Спасает от тоски напасти
И мрака тяготы прямит,
Зло и добро деля на части,
И светотени нам явит:
То блеска силу выявляя,
То полутон передавая,
Как настроения движенье,
Игру всех клавиш пробужденье,
Иль спектр – радугу холста –
От нежной влаги акварели
И до графичности листа
В объеме связей целокупно,
Блистательный прозренья миг,
Когда восторг, как взрыв, как вскрик,
Охватит молнией явленье,
Прозрит лучом ума затменье
И разразится вдруг грозой
И оросит зрачок слезой.