Рикардо Гуиральдес - Одиночество

В 1915 г. вышли первые книги писателя – книга стихов «Стеклянный колокольчик» (большая ее часть – стихотворения в прозе) и «Рассказы о смерти и крови». Его поэзию, ориентированную на французский символизм и авангард, резко критиковали. Разгромную рецензию на книгу написал Л. Лугонес, обвинявший автора в чрезмерном подражании новым веяниям французской поэзии. И Гуиральдес уничтожил почти все экземпляры «Стеклянного колокольчика» (в дальнейшем он публиковал стихи только в журналах; написанные им в 1920-х гг. «Мистические стихотворения» и «Одинокие стихотворение» были изданы посмертно). Проза, близкая своей лаконичностью и повествовательной наготой по стилю Орасио Кироге, была принята лучше. Затем последовали повести «Раучо» (1917), «Росаура» (1918), «Ксаимака» (1923), и, наконец, роман «Дон Сегундо Сомбра» (1926), начатый во время очередного пребывания писателя в Париже в 1918—1920 гг. и законченный в Буэнос-Айресе. Этот роман – главное произведение писателя – сразу принес ему славу и официальное признание: в 1927 г. он был удостоен Национальной аргентинской премии по литературе и вскоре стал классикой аргентинской литературы 3 3 О романе подробнее см.: Кутейщикова В. Н. «Дон Сегундо Сомбра» Рикардо Гуиральдеса и эволюция образа гаучо в литературе Ла-Платы // Кутейщикова В. Н. Роман Латинской Америки в XX веке. М., 1964. С. 147—183. . Гуиральдес скончался в Париже через год после выхода «Дона Сегундо Сомбры» – 8 октября 1927 г.

Рикардо Гуиральдес сформировался как писатель и поэт в начале XX в. и вдохновлялся западноевропейским авангардом. При этом он не был сторонником идеи «искусства ради искусства», его творчество – своеобразный сплав двух основных направлений аргентинской литературы конца XIX – начала XX в. – латиноамериканского модернизма, тяготевшего к универсализму и эстетизму, и противостоящего ему костумбризма (от исп. costumbre – нрав, обычай), для которого характерно стремление к отображению национального колорита и к описанию природы и быта простых людей. Роман «Дон Сегундо Сомбра», в котором воссоздан архетип гаучо, – знаковое высказывание писателя о проблеме национального самосознания, столь волновавшей аргентинское общество в первой половине XX в.

Произведения Гуиральдеса во многом повлияли на следующее поколение, к которому принадлежали, помимо Борхеса, Николас Оливари, Леопольдо Маречаль, Рауль Гонсалес Туньон и др. Затронутые Гуиральдесом темы и его открытия в области поэтики стали отправной точкой для их творческих поисков. Так, в некоторых стихотворениях в прозе из книги «Стеклянный колокольчик» угадываются черты прозаических миниатюр Борхеса. А то, как Гуиральдес использовал в своих стихах метафору, предвещало ультраизм – авангардистское направление, которое рассматривало метафору как самодовлеющую художественную ценность.

Писать – мой порок.

Сначала были письма, затем – рассказы, теперь просто слова.

Из этих трех привычек ни одна не лучше другой.

Все то же удовольствие. От пишущего пера или от записываемой мысли.

Это была креольская грузовая лошадь.

Она жила ради равнины.

Ее копыта были пьяны зеленью, и вечер однажды, в золотистых сумерках, влюбился в ее глаза.

Ее вскормила пампа, мятликом и клевером, и она тяжело дышала в жажде горизонта.

Линия, вечная линия, там, где покоилось небо.

На рассвете, когда ночь забывала свои звезды, она била мордой в золотую грудь, а по вечерам выбивала листы света.

Мечтательница, она вращала землю напором копыт; миру она задавала ритм.

Так ли это было на самом деле? Какая разница, если жила она недостижимым!

Рассвет

Ночь, полная звезд; сонные, они еще мерцают, чтобы уснуть в насилии дня.

Огненный мухоед, багряная капля, начинает свое путешествие в синеве.

Диск света, непобедимый в восхождении, ранил, широко разорвав, облака, что висели над ним.

Облака кровоточат.

Полдень

Атмосфера, пропитанная солнечными атомами, тверда – и потому непригодна для дыхания.

Голубиная песня успокаивает монотонностью скорбного ритма.

Вдали, смутное, колышется поле.

Солнце, с огромными раскрытыми крыльями, парит неподвижно над миром.

Молитва

Овцы возвращаются с поля. Отстающие, самые дряхлые и больные, – словно точка большой белой фразы, которая, кажется, испаряется в пыли, обездвиженной спокойствием воздуха.