Дьявольский Пигмент - Окровавленные страницы. В вихре праха ты изменишься

Мальчик наклонился, взял мячь и в сумерках блеснула его улыбка. Он начал бить мяч об пыльную землю и двинулся в сторону с которой тот появился растворившись в чёрной краске вечера.

– на пустынной одинокой дороге была видна абсолютно пустая машина. Дверь которой захлопнулась…

***

«Тени в заброшенном доме»

***

Обветшалая крыша. На ветру стучат оконные ставни. Треснутое стекло.

Только с падением вечерних сумерек можно увидеть силуэт в окне заброшенного дома

.Отражаясь в стекле оно растворяется в тёмных помещениях.

О ищущий тайное, знать ли тебе том как восходит солнце проникая через стекло в дом мертвого. Знать ли тебе о чудовищном голоде что мучает блуждаюего по комнатам в поисках двери наружу которую всегда он проходит мимо?

– возжелал ли бы ты жить вечно взирая на все его страдания?

Но давайте же проникнем внутрь, следуй за мной читатель!

Сумерки спускаются на деревню и воздух наполняется предгрозовой влагой и со скрипом открывается передняя дверь в то время как свет фонаря проникает сквозь щель внутрь.

Испуганные шаги, стучат о деревянный пол.

– ты видишь человека в отражении зеркала что на стене. И существо стоящие у тебя за спиной…

– Не бойся, – вылетает шёпот из за спины -я так же как и ты жажду покинуть это место и выбежать на встречу грозе. Не бойся я так же как и ты боюсь здесь находится…

Пролетает гром сквозь затянутое облаками небо и через щели в стекле залетает холодный пугающий ветер.

***

Малыш и Карлсон.

Знаешь, порой кажется что кровь начинает падать с неба от всего что п роисходит – выдохнул малышь в ночное небо в то время как Карлсон кружился над головой.

Карлсон летал во круг пытаясь состроить страшное лицо.

– Хочешь я напугаю тебя кузнечиком? взвился вверх пропеллер и упал на и без того мятую траву…

– Он же не страшный! – со смехом поспорил малышь.

На самом деле Карлсон был очень добрым существом и по настоящему он некогда не делал ни чего пагубного или вызывающего неудовольствие малыша. На самом деле он был большим другом.

– ночном небе полетела гроза и с неба на траву опустились красные капли крови…

***

– Mainen ohren werden augen

– Radio»

Воздух дрожит, в нем кружится звук. Песнь разносится вокруг расписывая радужной

краской пещеру мрака. И нет ничего прекрасней чем эта песнь. Ее звуки вызывают

дрожь неба раскалывая на мелкие осколки действительность…

И растворилась в ее красках пещера и исчезли черви ползущие по стене…

Она заменитель всего во плоти прекрасного. Она наркотик вызывающий множество побочных эффектов в том числе и счастливое забытие…

– жажду обнять всех чёрных пауков палзущих по стенам… Ах! Как они прекрасны…

Ах эти чудовищные склизкие черви… Как я вас ненавижу. Музыка вращается вихрями раскрашивая пещеру.

И вот, я уже склонился к земле и жру этих червей. Меня обольщает этот розовый мрак.

– тот кто больше некогда не вкусит пальцами холодные стены пещер!

– пропадаю навсегда. Не зовите меня обратно в ваш холодный мир!

***

«Марш мертвых»

***

Ветер пронзает грудь и в океане воздуха растворяется последняя надежда выжить…

Рвутся военные снаряды… Огонь затмевает сумеречное небо.

И из за угла приходит смерть.

Приходит смерть но ты продолжаешь дышать!

Твоё тело лежит бездвижимым… пока тонкая струя крови целует холодную землю…

Смерть уже пронзила твоё тело и приказывает встать потому что война уже не закончится… и вряд ли она может для тебя закончится!

– дрожь в коленях! С девятым мая…

***

«Призрак»

***

У него три лица – пролетел очередной слух сквозь пошарпанные проспекты города. Так говорили о призраке нашедший свои пристанища в залитых огнями подворотнях на проспекте.

– Пролетает над дорогой и скрывается в густом небе – летел шёпот от одного к другому

.– Лицо не различишь – туман!

Сидит в кресле и скрывается в сумерках. – А звуки?

– Смех… Смех разливается по ночному проспекту. Фонари раскидывают своё мерцание а тот смеётся в приступе экстаза.

Я решил понаблюдать.

Одна из камер была закреплена на фонаре так чтоб был отчетливо виден залитый фонарями проспект.

Вторая в одной из квартир.

Где я и же устроился у давнего знакомого и закрепив камеру смотрел в окно. Ночь подкралась и цепкими руками обняла проспект.

Зажглись фонари и в воздухе сквозила романтика и после битого часа наблюдений и съёмок таких же бесцельных как и вера во все сверхъестественное я сел в кресло и от давления усталости мои глаза закрылись.