Мария Бутырская - Избранное. Том 10

Открытый вид морских просторов.
Луна в воде отражена.
Забыты напрочь разговоры —
В тиши рождается волна.

Отрезок времени начерчен.
И в тоже время – нет конца.
В природе миг увековечен
Самим присутствием Творца.

Волна морская безутешна
И точит камни до песка.
Кто в этом мире не безгрешен
И грешен так, как облака?

Никто не знает всех ответов.
Инстинкты наши – это часть.
Зови философов, поэтов —
Наешься псевдоправдой всласть.

Открытый вид морских просторов
Безмолвным небом созерцай.
И нет в спокойствии позора,
Есть время в виде мудреца.

Не успела сбросить свой наряд
Томная берёзка у околицы.
Первые снежинки октября
Жгут её красу, летят и колются,

Тают, и бежит по ней слеза…
Ей бы притулиться к клёну рыжему.
Но померкла девичья краса,
И воротит он глаза бесстыжие.

Пошепчись, берёзка, ты со мной,
Мы давно подруги откровенные.
Этот снег внезапной пеленой
И мою любовь предал забвению.

Не стучится в двери милый гость,
Заблудился где-то между сосен он.
Нам с тобой обеим довелось
На себе узнать капризы осени.

Может есть какая-то причина,
Только каждой ночью на заре,
Почему-то снится мне рябина
Что росла за домом во дворе.

Цвет ветвей красивый, темно-русый
Тонкий стан и гладкая кора: —
Осенью рябиновые бусы
С гордостью носила детвора.

Красные, как цвет июльской розы
Цвета летних грозовых зарниц.
А зимой в трескучие морозы
Ей кормились стаи разных птиц.

Вот они собрались, подлетели
В тусклом свете утренней зари:
Серые шинели – свиристели;
Алые мундиры – снегири.

Будто по невидимому знаку,
Поднялись взъерошенной гурьбой, —
Так бойцы бросаются в атаку,
В свой последний, невозвратный бой.

Как чумные за рябину дрались:
Перья, крики, шум со всех сторон.
Ягоды покорно осыпались
На покрытый снегом белый склон.

В общем-то обычная картина
Но с тех пор забыть я не могу,
Сорванные ягоды рябины, —
Словно капли крови на снегу.

Натянуты нервы железной струной,
На небо чуть слышно как-будто зовут
А здесь на земле продолжается бой.
Прощай, дорогая, окончен мой путь.

По судьбам косой прогулялась война,
Друзей не забыть, что покинули строй.
А жизнь к сожаленью даётся одна,
Без мира не мыслилось жизни иной.

Пожить бы на свете ещё и опять
Девчатам дарить полевые цветы,
Домишко отстроить, детей нарожать,
Да только не сбудутся эти мечты,

Калёным осколком надломлен хребет.
Холодными траками вскрыта земля,
По алому снегу невидимый след
Последним закатом уходит в поля…

Колесница золотая
Собирается в поход;
Алой лавой расцветает,
Раной рдеет небосвод.
Разъярится точно львица
Огнедышащий зенит,
Распалённая жар – птица
Гневно землю опалит.

Желтогривое светило,
Уходящее в закат,
Повернёт своё кормило
И сорвётся в звездопад.
Упадёт в осенний запад
Утомлённою звездой,
Разобьётся кровью ягод,
Льда холодной белизной.

Да не так уж и много нам лет,
А уже меж веселья и радости
Возникают с друзьями нет-нет
Разговоры о близости старости.

Мол, осталось немного прожить —
Лет пятнадцать ещё или двадцать…
А душа то желает шалить,
А в душе то тебе восемнадцать.

Вроде взрослые люди с тобой
И давно нам хватает седин,
Но в глазах блеск заметен живой,
Когда в детский зайдёшь магазин.

Пробежишь по витринам мельком,
Остановишь на чём-либо взгляд —
Вот и стал ты уже моряком
И готовишь к походу фрегат.

На прилавке, где велосипед,
Деревянный «будёновский» конь —
Ты верхом, а в руке пистолет,
Ты кричишь батальону: «Огонь!»

Только вдруг зазвонит телефон.
Женский голос промолвит опять:
«Шеф, напомнить просили, что днём
Совещание в два сорок пять.»