И мухи роем, это даже не приснится,
Чего же мухам этим дома не сидится?
Миг и покой как отпущенье,
А с ним всецелое прощенье…
Забрало марево и этот кадр,
Опять невидимый кинотеатр,
Даёт уже иной анонс,
В нем статуи стоят из бронз.
Подруга, может быть жена,
В одёжах светлых в нем отражена.
Порхает бабочкой так мило,
А в подреберье вдруг заныло.
И колокола мелодичный звон,
Переместил в другой эон.
Все эти образы растеребили где-то,
Внутри души просторы лета.
Да озарением пришла печаль,
За нею стало, нестерпимо жаль,
Прошедших дней и дел напрасных,
Ах, сколько было их прекрасных.
Да так и кануло в небытие,
Но память говорит, что все – моё!
Она на веки сохранит любую мелочь,
Пока внутри себя лелеешь светоч.
Рождаясь человек всегда страдает,
Ещё сильней страдает человек,
Когда на склоне лет, дух жизненный теряет.
Когда к концу подходит его краткий век.
Совсем страдает, если умирает,
И в середине между тем и тем – страдает.
Страдает, а «за что?» не понимает,
А сам в ту пору, словно свечка тает.
По существу, причины всякие бывают:
Рождаясь – узел прошлой кармы ослабляет,
Грехи из прошлой жизни как бы с мылом отмывает.
Когда от старости с косой старуха забирает,
То новый справный узел им завладевает.
А в середине глупость, водрузив на пьедестал,
Упрямо новый рок, он сам себе петляет.
Круг замкнутый, за разом раз даёт повтор.
Ярмо, проверенное временем – немыслимый затор.
Есть у сестрицы эволюции один приём,
Его художник всемогущий нам нарисовал огнём,
Что выход прост: сойти с избитого пути,
И чехарду страданий из себя снести.
Здесь знание причинное тебе в подмогу,
Не зря оно открыто людям Богом.
Достаточно всего за кромку зацепиться,
В обойме ты, назад уже не возвратиться.
Когда ты Мирозданье с любопытством познаешь,
Поверь, внутри себя ты обязательно растёшь.
Вот где страданию закроются ворота.
Дела иметь с бесчувственным к нему,
Страданью тоже как бы ни с руки и неохота.
Кто в сердце соловья взрастил,
Тому петух не страшен красный.
Какой порухой он бы не грозил,
Знать, это всё сойдёт напрасно.
Где пухом алчет приземлиться прах,
Всегда найдётся тёплое местечко.
А вместо траура улыбки на устах,
Прискорбие опять одобрило осечку…
Безногая птица в небе кружится,
На землю она никогда не садится.
В потоках воздушных веками резвится,
Покоя, не зная, безногая птица.
Не смогут птенцы у неё опериться,
И птице приходится с этим мириться,
Но знает и помнит безногая птица,
Следы всех деяний, земные все лица!
Ночь наступает, сомкни же ресницы
И отпусти фантазию птицей.
Мир так прекрасен, укутанный мглой.
Что в твоих снах? Поделись же со мной.
Быть может, ты видишь лазурные дали?
Иль острые башни из камня и стали?
Быть может, ты видишь былых королей?
А может ты в царстве волков или фей?
Ладью в океане иль прелесть лесов?
Восток или Запад? Искусных воров?
А может быть дружбу? А может любовь?
Иль может закаты алее, чем кровь?
А может быть, двери закрыв на засов,
Пыталась спастись от безликих врагов?
А может во сне разбивала ты маски?
Насколько же яркие были там краски?
Молчишь? Что ж, молчи, я не стану пытать.
Мешать твоим снам, просто так волновать.
Резвись и мечтай, но за той суетой,
Не забудь, что я здесь. Возвращайся домой.
У недостойных светлячков
Гаснут огоньки.
А без своих огней они
Сами не свои.
То примут облики волков,
То в крыльях станут птицей,
То скачут ланью вдоль лесов,
То шепчутся с водицей.
У недостойных светлячков
Нет своих огней.
Вокруг них только темнота,
И мысли лишь о ней.
Им свет не мил, ведь он чужой
А свой уж не вернуть.
О, светлокрылый, бойся ты
Во тьме той утонуть!
У недостойных светлячков
Нет своих огней.
А от чужого счастья им
Только лишь больней.
Но всё вернуться может к тем,
Кто духом не упал.
И им протянет руки свет,
Пусть огонёк тот мал.
У недостойных светлячков
Будущего нет.
Нет счастья, воли и любви,
И жить желанья нет.
Да только кто сказал, что тот,
Кто выбрался с грязи,
Не сможет вновь достойным стать
И выбиться в князѝ?
Читать дальше