Любовь Косыхина - Папа, я – ребёнок солнца! Благодарствую за жизнь! Сборник первый

По щепотке от меня раздайте,
По пригоршне, меря в кулачок,
Каждому отмерив, что – прощайте!
Будь здоров, наивный дурачок!
Расхватают и растащат sale-ом,
По дешёвке, словно second hand,
No name, не наречённый лейблом,
Безымянный, но ликвидный бренд.
Вы раздайте, им, поди, нужнее —
Залатать, замазать пропасть дыр.
Ненадолго станется нежнее
Для бесчувственно-пустых транжир.

Всё никак не случится она,
Не найдётся никак и не сыщется.
И одна, и одна, и одна —
Одиноко лишь сердце слышится.
Не забытая мною она,
Позабыто её волнение,
Неизведанность и глубина,
Мелководье – собой владение.

Сижу, приобняв себя, одиноко на стуле.
Зима за окном вовсю с морозом и снегом.
Физически здесь, а мысли мои в июле,
Июне, марте, мае – неспешным бегом.
И скука меня одолела совсем и очень.
Признаться, труднее всего, подбирая ответы.
Мне так не бывает страшно кромешной ночью,
Когда померещится вдруг в просвете отпетый.
Я столько ошибок, зачем не пойму, совершила,
Гуляю по кругу, топчусь, как будто на месте.
Грешила, грешила, грешила, грешила, грешила…
И что не давало с кем-либо остаться мне вместе?
И что это вдруг мне так в одиночестве тошно?
Его я старалась любить, закрываясь всё глуше.
Боялась ненужной быть, и поспешно брошен
Был каждый, не видя того, кто истинно нужен.
Прозри меня, Господи, что я мотаюсь по свету?!
Позволь же увидеть то, что сокрыто за страхом.
Позволь мне любимой быть наконец ответно,
Быть женщиной просто, а не аскетичным монахом.

Что-то странное происходит —
Мне вдруг стало с собой интересно.
Не грущу, когда друг не приходит,
Даже к лучшему, если честно.
Я познала внутри целый мир —
Города, острова и страны.
Я – сама для себя кумир,
Незнакомый, немного странный.
Я ныряла до самых глубин,
И вот там оказавшись, на дне,
Поняла, что искала средь льдин,
А нашла только на глубине.
И мне льдины кричали: «Назад!
Под водой ты дышать не сумеешь!»
…Оставаясь по жизни «над»,
Без глубин, мы не станем мудрее.
И вот друг не идёт уже год,
Заменяя меня иным другом.
Где-то «над», ну а я где-то «под»,
Всех глубин не изведав по кругу.

Ты любишь на меня смотреть,
А мне б хотелось, чтоб ты слушал.
Как жаль, я не умею петь,
Чтоб наизнанку ум и душу.
Я не умею танцевать,
Чтоб рассказать тебе всё танцем, —
Движенья точно нужно знать,
Чтоб длинных не держать дистанций.
Я не умею рисовать,
Картиной оголяя душу,
Но я всегда могу сказать:
Мне важно, ты меня послушай…

Мне забыть бы тебя, как сон,
Самый жуткий и самый страшный,
Не рождённый сознанья стон,
Не развенчанный днём вчерашним.
От следов бы очистить храм,
Возвращая былую благость,
От плохих и недобрых карм,
Сняв с души грузовую тягость.
И наполниться вновь теплом,
И надежду впустить, и веру.
И, любовь приглашая в дом,
Вновь счастливою стать без меры.

Я поменяла приоритеты,
Взглянуть позволив себе иначе.
И били больно порой ответы,
Открытий колких, срываясь плачем.
И открывалась картина мира,
Иного, чем я предполагала, —
Так неожиданно, так красиво
Иная жизнь предо мной предстала.
И за привычным таилась сказка,
И чудеса оказались рядом,
И ярче вдруг заиграли краски,
И каждый миг стал моей наградой.

В наши дни золочёного ада,
Страстной оргии с привкусом крови,
Я кричу, что мне больше не надо
Этой жгучей, терзающей боли.
Этих губ, оклеймённых губами,
Заключённых, немеющих бёдер —
Низший круг муладхарных граней
Стал теперь уж поистине моден.