Борис Бартфельд - Альманах «Русский Гофман – 2019»

Прибилась под берег утиная стая,
Конь серый бредёт, недоуздком мотая.
Деревня в три дома, где берег покатый,
Костёр на косе и дымок горьковатый.

Зелёный тростник возле берега вырос,
Ползёт на пригорок вечерняя сырость.
Кузнечики смолкли, затихло движенье,
А конь из реки пьёт своё отраженье.

3.
Той осенью мороз ударил рано,
Что в сентябре случается нередко,
На выходной мои нарушил планы
И заморозил яблоки на ветках.

Теперь я захожу сюда не часто,
Хоть город близко, здесь ночами глухо.
Заброшено прабабкино хозяйство,
Лишь яблоня да домик-развалюха.

Жила прабабка по-соседству с нами
И в гости нас ждала по воскресеньям,
Чтоб угостить горячими блинами
С вишнёвым или яблочным вареньем.

Свистел призывно закопчённый чайник,
Я слушала прабабушкины сказки,
Как вёз её мой прадед на венчанье
На тройке с колокольцами. По-царски.

Пустые окна в сумерках чернели,
Огни светились недалёкой стройки,
А на морозе яблоки звенели,
Как колокольцы под дугою тройки.

* * *
Конечно, странно в двадцать первом веке
Растрачивать бездарно жизнь свою.
Я провела два дня в библиотеке
И у меня зашкалило Ай-кью.

Нет, чтобы тихо пошуршать мозгами
И выдавить какой-нибудь стишок,
Я выражаюсь длинными словами,
Своих знакомых повергая в шок.

В уме мелькают странные вопросы:
Зачем-таки в Историю попал
Царь вавилонский Навуходоносор
И ассирийский Ашшурбанипал?

Я в мыслях вся, мне даже не до шуток,
Вот, чем сейчас забита голова:
Какой напиток в это время суток
Я предпочла бы в баре на Гоа?

Лежат на пляже смуглые красотки,
Растут бананы. Просто красота.
Махну стакан обычной русской водки,
Чтоб всё вернулось на свои места.

Израильские хроники

Мы прибыли к подруге в Наарею,
Сидели за столом весьма по-русски.
Пришли ортодоксальные евреи,
Проверили, кошерны ли закуски.

Мы вышли покурить на галерею,
Там звёзды до полуночи считали.
Пришли ортодоксальные евреи
И возмущённо пейсами мотали.

От их бесцеремонности зверея,
Залезли мы на Храмовую гору.
Пришли ортодоксальные евреи,
Спросили, не читаем ли мы Тору?

Из рифм лишь батарея с лотереей
Для ортодоксов остаются в силе.
Шалом, гостеприимные евреи,
Мы улетаем в снежную Россию.

Все точно знают, дважды два – четыре,
Но здесь бывают тоже парадоксы.
Вот так и в современном нашем мире
Встречаются, как прежде, ортодоксы.

Триллер

Так жениха найти старалась.
Один не мил, тот не хорош.
Похоже я довыбиралась,
Совсем уж замуж невтерпёж.

Я к Терминатору. С надеждой
Взглянула в красные зрачки,
Сказав: – Нужна твоя одежда,
Твой мотоцикл, твои очки.

Кивнув, разделся Терминатор,
На стул одежду покидал,
Добавил личный навигатор
И две гранаты в руки дал.

Пусть он частично из металла,
Но эти ноги, этот… пресс…
В его глазах я прочитала
Ко мне взаимный интерес.

Всё получилось так спонтанно.
Мы в совершенном неглиже
Влюблялись сутки неустанно
На оружейном стеллаже.

Два года мы живём, как в сказке,
Средь пулемётов и мечей.
Вот он пришёл, привёз в коляске
Двух Терминаторовичей.

* * *
В самолёт, летящий до Стокгольма
Люди поднимаются по трапу.
Жмусь к стеклу. И холодно, и больно.
На прощанье ты мне машешь шляпой.

День осенний над землёю тает,
А на стёклах дождевые ляпы.
Самолёты в облака взлетают,
Словно гуси, поджимая лапы.

Имя

Были руки у них хоть чисты, да пусты,
И к пустым небесам их мольба поднималась,
И хоть были их души и мысли просты,
Ни Любви, ни Надежды у них не рождалось.
И рожденную в муках заветную дочь
Заклинали они тихим именем «Вера»,
Будто имя кому-нибудь может помочь,
Будто есть у безверья пределы и мера.
И заклятая именем шла меж людей,
Пряча руки пустые от взглядов прохожих,
И казалось, что небо смеётся над ней,
Будто небо смеяться над кем-нибудь может.
И клялась она выжженным травам – огнём,
И клялась она спящим – всевидящей ночью,
Что прольётся однажды обильным дождём,
Что напоит однажды иссохшую почву.
Чтоб синица Надежды впорхнула в наш дом
И зажглись ее звёзды над морем и сушей,
Чтоб наитье Любви осенило крылом
Наши грешные, наши озябшие души.
Город русалок