Максим Замшев - Икар мне друг

Настой дождя на молодом безделье
Я расплескал в окрестностях Арбата.
Какое было детское веселье!
Какая будет взрослая расплата!

Я знаю, звёзды не бросают небо,
А долгий сон ещё страшнее были.
Но всё ж кричу от боли и от гнева:
Зачем такое скерцо погубили?

В который раз в дождливый понедельник
Не хватит места гордому покою,
Когда приходит к нам ноябрь-отшельник,
Земные чувства тянет к водопою.

И, на себя приняв мои напасти,
Бредёт любовь, уставшая, как лошадь.
Со свитою губительных пристрастий
Я потерялся в улицах оглохших.

А где-нибудь в предместий Берлина
Ты в новой жизни горестей не знаешь.
Довольная, идёшь из магазина
И никогда меня не вспоминаешь.

Полковник в отставке сверкнул золотыми зубами,
И бывший хирург опрокинул на скатерть стакан.
Один из гостей закусил с аппетитом грибами,
И чьи-то подруги развязно сплясали канкан.

Кого-то не в шутку буржуйским отродьем назвали,
Но повод застолья давно уж не помнит никто.
Актёр знаменитый, не зная о скором провале,
В соседней квартире устало снимает пальто.

Полковник в отставке во Франции был бы капралом,
Актёр и хирург торговали б в Марселе сукном.
Но как объяснить им, что видит себя генералом
Оборванный нищий, уснувший в грязи под окном?

Сплетая паутину дел несрочных,
Не разберёшь – кто прав, кто виноват;
В Европе любят девушек восточных,
А в Турции блондинки нарасхват.

Синее неба синие чернила,
И крот трудолюбивей, чем поэт.
Опять молва кого-то очернила,
А с выставки сбежал автопортрет.

Обидел бегемот гиппопотама,
Хотя они похожи – что скрывать!
Не ясно, для чего нужна панама:
Для глобуса иль чтобы надевать

Её на глобус. Ложь нежнее вздора,
Как яблоко, земля почти кругла.
Ей слыть всегда причиною раздора,
На ней легко остаться без угла.

Глухой Бетховен сочинил сонату,
А ты в раздумье – стать ли пауком?
Не мудрено слоняться по канату,
Кода тебя заставили силком…

Состарилось постельное бельё,
И телеграмма умерла в пути.
А за столом пастельное быльё,
Которое без боли не пройти.

На каждом перекрёстке светофор —
Предчувствие, сводящее с ума.
На полке в магазине сыр Рокфор
Лежит напоминаньем о Дюма.

В кафе «Мечта» состарился тапёр
И лампочка потухла сгоряча.
Пора дарить игрушечный топор
На день рожденья сыну палача.

Покуда мир от жизни не отвык,
Не вспомнишь – где начало, где конец.
И в каждом жившем видится старик,
И в каждом мёртвом видится юнец.

Облака, Ленинград проплывая,
Услыхали шипенье трамвая
И упрямых людей увидали,
Что у них на глазах увядали.

Облака, не сочувствуя горю,
Потянулись к Балтийскому морю.
Многолюдно на майском параде.
Не хочу умирать в Ленинграде.

Пена на гребне волны,
Локонов запах на гребнях
Перерождаются в сны
Или в предания древних.

Роется солнце в песке,
Всё побережье согрето,
В тонком, как волос, мазке
Длится испанское лето.

Будет большой карнавал
Лиц на развалинах замка.
Август не короновал
Маску – она самозванка.

Этот позор не снести,
Станут гримасами лица.
Только верстах в десяти
Сын у рыбачки родится.

…А время коротается
И скоро скоротается,
А в Риме не останется
Ни Спартака, ни Цезаря;
Тяжёлая, как цепь, заря
Скуёт страну Италию.
А время коротается
И скоро скоротается,
А в раме стёкла таяли
От жгучих взглядов солнечных,
И день сказал, пополдничав,
Что вряд ли кем-то станем мы…
И вровень сны со стаями
Стремятся к чудо-острову,
Но осенью непросто им
Укрыться от восстания….
А время коротается
И скоро скоротается,
А мне б немного таинства,
И скука бы развелась,
С годами холоднее страсть
К сомненьям и скитаниям.
Уже не слиться в танце нам
С беззвёздной синей вечностью,
Холопы быстротечности,
Мы пропустили станцию…
А в Риме пахло падалью,
И осы в розы падали,
Овраги темень прятали,
И врозь старели статуи,
А Вронский умер в Сербии
Под воскресенье Вербное,
А Байрон умер в Греции,
Эх, хоть чуть-чуть согреться бы…
А время коротается
И скоро скоротается,
И врать уже бессмысленно,
Уже грехов бесчисленно,
Мечты уже прокисли, но
Не всё ещё потеряно,
Осталась шляпа с перьями
Из детского поверия.
Когда уйдёшь непрошено,
Узнаешь цену проседи,
В ружье опять патрон сидит,
Но время коротается
И скоро скоротается,
А в ране боль беснуется,
А в раме глохнет улица,
А в мире всё по-прежнему.
И в Риме неизбежностей
От нас лишь пыль останется —
И время скоротается.