Маркус Виль - Год Свиньи и другие приключения времени. Проза и стихи

– Ну как, малыш, домучал сие творение? – игриво спросила она.

– Не сказать, моя милая Мэруэрт, что было легко, но таки да, домучал…

– И что скажешь, понравилось? – Мэруэрт протянула руку к васиному лбу, поправила ему челку.

– Ну что сказать? -задумчиво проронил Вася-очень крепкая книга, я бы даже сказал жесткая! Автор молоток! Вот только… – протягивая Мэруэрт «Улисса» Вася замешкался. На его лбу обозначились три морщины.

– Что только, Василиск? – с нежностью спросила Мэри.

– Короче, так получилось… – замялся Мазур и после трехсекундного молчания признался, вернее, честно соврал: я ее того… малость борщем заляпал… прости…

Природной красоты и грации венец!

Изведали вы голод, жажду, вьюги!

Эпох кровавых… замирания сердец,

вы зрели, только меч пронзал кольчуги!

Пред вашими очами много раз,

война и смерть затеивали пляску!

и гибель всадников таилась скорбью в вас,

по всей Земле, от Рима до Аляски,

вы колесили в снег, в мороз жестокий,

везя на спинах, тучных ездоков

неслись в галоп! Без страха и упрека!

на гнев хлыста двуногих мудаков!

Прощали все: предательство, нагайки,

тычки до крови самых острых шпор,

и в эпицентре битвы-негодяйки,

летели копья в вас и бил топор!

Вас пушечные ядра рвали в клочья!

пронзали пули и свирепые штыки!

Вы кровью праведной пропитывали почву,

и становясь, как ангелы легки,

вздымались в небо ваши чудо-души

и там, где выше журавлиных стай,

всем табуном небесным, непослушным!

Влетали вы в свой лошадиный рай!

И сколько светит – солнце помнить будет,

(другие звезды тоже не забыли)

как много горя принесли вам люди,

самодовольные, чванливые, тупые!

И про такое вспомнить не забудьте!

(вмещают все истории весы)

как был спасен оголодавший путник,

двумя кусками конской колбасы!

Как конь из битвы вынес офицера,

как трупы лошадей бросали в ров,

как убивали старца – Холстомера,

как надрезали круп и пили кровь…

Простите нас! Мы злые – вы святые!

простите нас за дурь прошедших дней!

за то, что став безумцами слепыми,

мы всякий раз вас пачкали в войне!

Но этому теперь конец положен!

(не войнам, нет! такой уж вирус в нас)

Пусть отдохнут от нашей злости лошади!

Вперед ракета, мина и фугас!

Мы поумнели. Есть теперь машины!

крепка броня, как неживая плоть

Мы будем смерти измерять аршином!

Взрывать и жечь, и резать и колоть!

двуногие опять стреляют в небо!

потом скорбят о гибели детей…

(когда умрут все танки и ракеты,

мы пересядем вновь на лошадей).

Году, кажется, в 87-ом —точно не помню-угораздило меня попасть в секцию народных танцев, в ДК «Титан». Видимо, свою роль сыграло коллективное бессознательное-вместе со мной на танцы записалось семеро кентов-одноклассников. Если проводить параллель с легендарным голливудским вестерном, то в нашей «великолепной семерке» мне довелось быть героем Юл Бриннера. Не то, чтобы это бравада, просто я был всех на год старше (в начальных классах это весомое преимущество)

Выдали нам, значит алые, как паруса, шаровары, вышиванки, построили в ряд на сцене, ввели в курс дела. В ансамбле было 7+7 мальчиков и девочек. Первое время мы водили на занятиях седативные хороводы, учили всякие «па» и я было заскучал, но однажды рассмотрев за ушком девочки звездочку-родинку – безнадежно в нее влюбился, то есть сначала в родинку, потом в девочку. Когда мне ставили ее в пару, то от волнения потели ладони, дергался кадык и глаза старательно избегали ее лучистого взгляда. Впрочем, это история вовсе не о любви, а о жлобстве.

Итак, к третьему уроку хороводы стали быстрее, потом они побежали, похоже так, хореограф оценивала наши вестибулярные возможности. Но головы не кружились, никто не блевал, и от хороводов мы плавно перешли к изучению народного танца «ползунец». Того самого, когда скачешь по сцене вприсядку, растопыриваешь руки и выкидываешь коленца. Похоже так, хореограф изучала силу наших «дыхалок». А «дыхалки» у запорожских мальчиков, как вы понимаете, сродни ахиллесовой пяте. Запорожсталь дымила во все трубы, в унисон промышленному гиганту старались и остальные. Тухлыми яйцами стрелял в запорожское небо легендарный Коксохим! Впрочем, после надрывных «па» ползунца наши лица хоть и бледнели, а губы отдавали легкой синевой – сознание никем не терялось. Мы были пионерами, а потому не могли дать волю слабине! К тому же все раскусили эволюционный план хореографа – с помощью «ползунца» натрудить нам спины, привести мышцы четырнадцати ног в боевой тонус и приступить к покорению «Эвереста» – украинского гопака!