Александр Мазин - Путь к сердцу горы (сборник)

Почему твои волосы пахнут увядшей травой?
Почему твоя кожа упрямо горчит на губах?
Почему этот вечер похож на исплаканный блюз,
В чей измученный голос вплетается вскриком труба?

Почему эта ночь наплывает, как сдавленный вой?
Почему твои руки дрожат у меня на спине?
Почему, Бог Ты Мой, почему я тебя не люблю?
Почему мы с тобой никогда не смеемся во сне?

Почему эти пятна похожи на старый ожог?
А проталины глаз так светло и пустынно глядят?
Почему наших ног не коснется живая вода?
Только – пыль на дороге в разбросанной оспе дождя.

Почему эта ночь осыпается, как порошок?
Почему в этот дом так давно не приносят цветы?
И, вообще, для чего мы приходим сюда,
Если я – это я, точно так же, как ты – это ты,
И не более?

А на улице розовый снег,
Завиваясь игрушечной вьюгой
По дорожкам.
Вожмемся тесней
В наш податливо-плюшевый угол.
Не спеша источают тепло
Радиатора желтые ребра,
За двойным помутневшим стеклом
Зимней ночи расплывшийся «образ».

Всем нам кажется – там тишина.
И луна, как настольная лампа
Смотрит вниз, где январь, и сосна
Спит, раскинув расслабленно лапы.

В дымку туч окуналась луна.
И снежинки плясали фанданго.
И присел на сугроб у окна
Пролетавший над городом ангел.

Посмотрел на дымящийся чай,
И на желтую выпушку пледа,
И уже не окликнул. Смолчал.
He позвал нас из нашего лета.
Догадался, что мы не пойдем
Босиком по хрустящему снегу.
Откачнулся, и, вспыхнув крылом,
Растворился во тьме, будто не был
Никогда.

Перевернута страница.
Сталью лязгает парад.
На угрюмых медных птицах
Окисления кора.
Всхлипко шаркают подошвы
По излуженному льду.
Лоскут латкою на прошлом
Лепит ветер на лету.
Тленьем тронутые лица
Ждут привычного «ура».
Равнодушные убийцы
Стерегут ворота в храм.
На заснеженных ступенях —
Жирный говор воронья.
И нестройно тянут пенье
Не ушедшие в князья.

В дреме движутся колонны
(Только цепи – наяву)
По утоптанному склону
К переполненному рву.

А вверху, откуда звезды
Ближе месива голов,
Разрывает синий воздух
Крест с обрубленным крылом.

Хриплый шепот: «Что я? Где я?"
Коченеющее тело
Подчиняется с трудом.
Нависают над постелью:
– Взялись, братцы!