Агуш Лекс - Миролисье. Сборник стихов

В нас так много похожих черт,
В нас так много разных эпох.
Ни черта в нас простого нет —
Ты не ангел, и я не Бог.

Нам бы встретиться не сейчас,
Нам бы быть поюней, постарей…
Нам зачем-то отложен час,
Мне – твоим, а тебе – моей…

Будет странным для всех вокруг —
Видеть нас, уходящих вдаль
Во взаимном сплетении рук,
Хоть и было такое встарь.

Что такое? Зачем слеза?
Я не плачу. И ты не плачь!
Я с тобою! А что гроза —
То пройдёт, унесётся вскачь.

Все сравняет песок степей,
Для которого век – что всполох…
Мы уходим в весну аллей
Разнотравьем живых дорог.

Солнце прячется в полях,
от земли теплынью,
льёт трава, как на дрожжах,
зеленью и синью.

Вот деревьев сизый рой,
тихий и смущённый,
опушился бахромой
дымчатой, зелёной.

Заалели на боках
искрами овраги,
а на улице в руках —
флаги, флаги, флаги!

И смолкают голоса
лишь под поздний вечер.
Звёзд дрожание в небесах,
и костры, как свечи.

Конь ночной, уздечка не по нраву,
И Она небесной глубины.
Он из диких ягод и корявый,
И Она из трав и тишины.

Он пустынный ветер, шаг забытий,
Что вступил случайно в круг костра,
И Она – задумчивый смотритель,
Влажная предутренняя мгла.

Он – печальный демон, топот, ржание,
Крики дикие и полная луна,
И Она – унылое молчание
в тишину глядящего окна.

Он далекий, даже если рядом,
Даже если тёплый и живой —
Вроде бы, почти затих под взглядом,
Оглянулся – он уже другой.

И Она что близко, что далеко —
Тайная застенчивая быль,
Что порою кажется жестокой,
А на ощупь – пряжа и ковыль.

Вот они, два коника, две ласки —
Разные, как в суматохе тень.
Он, Она… очарование сказки…
Вздохом сна прощающийся день.

Соскрябал лёд, под ним – стекло.
Стекло дыханием не расплавить.
Бывает – вроде, повезло…
а остаётся только память.

Я столько, знаешь ли, прожить
и не планировал однажды.
Так получилось. Этажи
пешком прошел, и будто дважды.

Не спрашиваю: «Что с тобой?!» —
и так причину точно знаю…
а чувства, боль… – да всё пустое,
пройдёт, когда идёшь по краю.

Из лета глаза – бирюза и зелень…
не видна слеза —
не заметишь в темень,
но пальцем или губами
снимешь ее —
крошечная, соленокожая,
и скажешь:
Ты – все мое, не грусти, хорошая!
Я люблю!
И любить буду —
Страдать, мучением маяться.
Я ведь твой откуда-то,
нравится тебе это
или не нравится…

Ты видел, как цветок пыльцой вокруг
вдруг рассыпается, начав цвести однажды?
А точно так же, ведь, бессмертный Дух
вдохнул себя, единственного, в каждого.

Преодолев беззвездие глубин,
стерев границы мнимой бесконечности,
собрав себя из множества в один,
рискнул, шагнув от вечности до вечности.

Своим заполнив свет теплом руки,
Он гладит мир в таинственном молчании,
и капли душ, как будто мотыльки,
в его купаются любви и сострадании.

Растут, сливаются, то искрами звенят,
цвета меняют, ветром прикасаются.
Так взгляд поймает одинокий взгляд:
случается, случается, случается…

моя лисичка
бежит
по зеленой тропинке,
тянет к солнышку спинку,
покрытую
пушком серебристым
мягким, нежным, искристым,
чистым от света солнечного