Александра Семенова - Там, где лето. Аметист

Из распечатки – мама дорогая – показалась зеленая… лапка?! Так и есть! А вслед за ней и ее обладатель… знакомая коричневая шляпа, терракотовый плащ. Нет, как это возможно, я вас спрашиваю? Крокодил Гена!

– Многоуважаемый редактор Роман Андреевич! – заговорил он чистейшим и до боли знакомым голосом Василия Ливанова. – Вы только, пожалуйста, не пугайтесь. Но мы и на самом деле реальные. И мы весьма переживаем за сложившуюся ситуацию – очень уж нам хочется поскорее в печать уйти. Все, знаете, какое-то движение, пободрее будет. А то туда-сюда нас кидают, туда-сюда, сил нет уже никаких. Сегодня я зашел в кинотеатр с Чебурашкой, а завтра в булочную с Галей, сегодня купил три эскимо, а завтра пять. Голова кругом. В общем, мы за то, чтобы поскорее уехать в типографию. Нет-нет, я знаю, что вы хотите спросить! Но я же ученый крокодил, вы же знаете мою историю. Я прочел уйму разных книжек! Хоть сейчас экзамен по русскому сдавай! Я с удовольствием выполню вторую корректуру книги. К тому же я вижу текст, если так можно выразиться, кхм, изнутри, поэтому процесс пойдет значительно проще.

– Но… Ген… Геннадий, мне же можно вас так называть? – смотри-ка, а я был уверен, что голос ко мне так и не вернулся.

– Называйте меня Геной, Роман Андреевич. Ну какой я Геннадий? – улыбнулся крокодил.

– Хорошо, Гена. Понимаете, при всем уважении… Но там тридцать авторских листов! Даже если мы с вами ее располовиним, то все равно никак…

– Да уж, ситуация, однако… – Гена присел на краешек стопки и свесил ноги.

– А если… если позвать кого-то еще нам на помощь? Ну, из книги? – боже, что я несу? Или мне все это снится?..

– Было бы неплохо, но только кого? Обезьянку Марию Францевну? Льва Чандра? У нас же там все сплошь неучи. Так и не пошли учиться, как я ни настаивал.

– Но подождите, а как же Галя? Она же отличница!

– Галя… – крокодил закатил глаза. – Вы не читали, что ли? На сторону отдавали редактуру?

Я закивал.

– Галя ж в декрете. Только-только ушла. Ей не до корректур сейчас будет.

– В декрете… Ну и ну…

– Вот вам и «ну». Время бежит, да.

Мы замолчали.

– Слуууушайте! – вдруг встрепенулся крокодил. – Хотя… – и снова помрачнел.

– Ну же, говорите, Гена, время, время!

– Я просто подумал… А может, старуху Шапокляк попросить?

– Правда? – скептически скривился я. – А она что, ученая?

– Пффф! Обижаете, мой дорогой! Она же двадцать лет редактором пионерской газеты «Зорька» проработала.

– Да что вы говорите? Не знал…

– Да мало кто знал. Успенский скрывает. Хочет цельного образа злодейки, наверное. Она ж поэтому и пионеров ненавидит – достали они ее за столько лет.

– Понятно. Так что? Рискнем?

– Рискнем…

Гена вздохнул и приподнял лапой толщу страниц:

– Миледи!

Обернулся ко мне и смущенно произнес:

– Это мы ее так называем там, между собой, не обращайте внимания.

– Милееее-диии!

Изнутри распечатки послышался знакомый неприятный голосок:

– Мессир? Чего вам надо, старый вы хрен?

Гена снова взглянул на меня и покраснел.

– Сейчас не время, миледи. Выбирайтесь на свет божий. Тут наш завтрашний выход под угрозой.

Страницы заходили ходуном, несколько слетело на пол. Показалась небольшая изящная ножка, за ней кружевной рукав, длинный нос и только потом остальная Шапокляк.

Я, уже немного освоившийся в происходящей дурке, заискивающе прошелестел:

– Здрассьте!

– И тебе привет, касатик ты моржовый, если не шутишь, – пренебрежительно смерила меня взглядом старуха. – Ну что, запороли книжку-то, а? Профессионалы называется! Тьфу! Лодыри! Лоботрясы! С февраля у вас лежим, пылью покрываемся, а им, как всегда, одной ночи не хватает, чтобы работу до ума довести! Ну, чего не хватает? Переверстка опять?

– Нет, – убитым голосом произнес я. – Вторая корректура нужна…

– Ну это мне, положим, раз плюнуть. Я и не из таких передряг выходила. Сколько там? – Шапокляк деловито взглянула на стопку распечатки. – Тридцать?

Гена сделал мне красноречивый жест из серии «ну, что я говорил? глаз-алмаз!»

– Ага, тридцать…

– Не знаю, не знаю… Глазомер у меня уже не тот, а очки Успенский так и не выписал за столько-то лет. И вообще! Почему я должна делать вашу работу, а?

– Ну что вам стоит, миледи? – примирительно произнес Гена. – Ну чем вы там таким уже заняты, а?

– А это не ваше дело, мессир! Рептилия вы пучеглазая! Занята, не занята, а денюжек мне за это не заплатят, а значит, и дальше в рванье ходить, Успенский-то платья нового мне тоже как-то не торопится сочинить.