Так, не понявши
Друг дружку, мы рыщем окрестно.
Вызреет – значит, незряшно,
Умрёт, да воскреснет.
Смотрит Господь в суматоху,
Что нам так по сердцу.
И причитает со вздохом:
Ох, не наглядеться!
День был ясен, словно пень,
Вдруг гляжу: за зеркалами
Отражение и тень
Поменялися местами.
– Отратение и жень —
Ты нас так теперь зови-ка,
И тебе найдём замень…
В общем, чуть – и я заика.
– Нет, робяты, – говорю, —
Этот фортель не прокатит.
Что у нас в календарю?
Мы же нонче – сёстры-братья!
Так давайте ко столу,
Да по чарке с огуречком.
Разбередим эту мглу,
Чтоб не вышло где осечки.
Что ж, присели. Дзень-да-брень.
Мир, война, футбол и дамы…
Своротили набекрень,
Что доселе было прямо.
Ну, а там – к четырёхстам —
Потихоньку, помаленьку
Я развёл их по местам.
С утра поэт невольно честен
И горд прозванием «пиит».
Он с мирозданьем кружит вместе,
Но не теряет аппетит.
В обед поэт гораздо больше,
Чем был он прежде, но и тут
Он рыщет, волосы ероша,
Во глубине словесных руд.
А вот и вечер. И из сора,
Ничуть не ведая преград,
Растут слова, как помидоры,
Покуда не готов салат.
Но здесь… легка и грациозна —
Нисходит ночь. И робкий звон
Рождают тлеющие звезды
Со всех неведомых сторон.
И тут поэт в недоуменьи
Глядит в исписанный блокнот,
Где вместо слов – дымы и тени,
А вместо радости – рассчёт.
Он рвёт неистово бумагу,
В сердцах ломает карандаш,
Безумным взором ищет шпагу,
Чтоб взять мираж на абордаж.
И вот он – миг святого чуда:
Не он – вселенная творит!
А он – во власти абсолюта.
И счастлив званием – пиит.
Нос по ветру, дочь пирата!
Зря пугают нас крушеньем!
Пусть кружится Носферату
Мрачнокрылистой мышенью!
Он мишень для нас – не боле!
Трижды мачта в пасть акуле!
Есть чеснок у нас и колья,
И серебряные пули!
Путь горгульям и медузам
К нам на борт давно заказан.
Мы идём по морю с грузом
Шипогривых древобразов.
Наш диван – как бригантина,
Наши тапки – рыбья стая.
Путь лежит из Аргентины
К солнцу сонного Китая.
Ну а дальше – до Камчатки —
Нас родной муссон пригонит.
И до дому без оглядки
Двинем в поезде-балконе…
Мы объехали все дали.
Было круто? Можно круче!..
Так мы с дочками играли.
Наступает время внучек.
Мёд дикого звездопада (2016—2017)
Когда солнце тает в бокале луны,
Брызгаясь лучиками заката,
Старый пасечник прячет в сундук фантомные были войны
И идёт за мёдом дикого звездопада.
А звездопад в июле прян, сочен и свеж.
И пасечник берёт боевой тимьян, пробивает брешь.
А там, и помимо мёда, не исчитать добра —
И ягоды радуг, и в самое небо дыра…
И он уползает вглубь, где встречает смотрителя маяка —
Такого же старого дурака.
«Будешь?» – вопрошает тот. «Да, пожалуй, налей-ка».
И они чинят и ладят идущую вдоль горизонта аллейку.
Трудятся без ворожбы и какой-то там ритуальной пляски,
Согласно ученью постройки антимиражной
Мечты будущих дней.
Чтоб никому уже не было страшно,
Что ведьмы читают своим детям рассветные сказки
Из «Молота фей».
Для чего ж нам небо? – в небе нету Бога.
В небеса пойдём мы, в небесах – ни беса.
Кликнем отче Сергия с Патанджали-йогом,
И всех тех, чьё время – уходить из леса.
Наши тропы будут виться по скрижалям,
Станем жечь костры мы у ночей простора.
Кто-то ж должен сведать путь с начала дали
До предела мрака, до скончанья взора.
Нам в пути помогут радуга с ромашкой
И ручей межскальный, что едва не высох.
Он был мал настолько, что вмещался в чашке,
Но бежал не с горки, а взбирался в выси.
А потом подрос, и Патанджали молвил:
Вот теперь на нём мы поплывём повсюду.
И спустили плот мы на ветра и волны
И его по свету потащил Гаруда.
И двенадцать ржанок, с ними – птица Сирин
Радуги плели нам из цветов заката.
И весь мир безмерный был утихомирен,
И по всей округе становилось свято.
Чёрный квадрат, словно чёрный гранит,
Как пьедестал, чтоб мы стали повыше.
День предыдущий уже не болит.
Толку кричать, если фатум не слышит?..
Читать дальше