Игорь Пономарев: ИНТЕРНЕстическая трагедия. Часть 2. Полдень

С ним жила по дружбе скучной,
всё по полочкам сложив:
…утро-вечер, вечер-утро..,
годы в вечность проводив.

С ним жила не зная горя,
да и счастья не познав…
Плоско, скучно, без эмоций —
как казарма и устав…

Но ДРУГОЙ свалился с неба!
Как комета налетел!
И «устав» с «казармой» стылой
в миг остались не у дел.

Улетела с тем Светилом,
все условности поправ:
– Эй! Казарма! Шла б ты лесом!,
прихватив с собой устав!

Ощутила себя – БАБОЙ (!),
от которой ОН дрожит!
А не вечной судомойкой,
у корыта, что коптит.

Ощутила себя НУЖНОЙ (!) —
без неё ОН не горит!
А не жинкой надоевшей,
что в «казарме» жизнь влачит.

Ощутила жизнь по полной!
И в постели – шквал!!!
Никогда, кто с нею рядом,
так её не целовал!

Ощутила жизнь по-полной!
Ощутила, аж взахлёб!!..
Никогда кто с нею рядом
не любил так и не… ёб!!!

…И сравнила то, что было,
с тем, что есть и что нашла —
и Земля под ней качнулась,
из-под ног земля ушла…

***

…Дружба – нужное то чувство,
все едины люди в том…
Только Дружбе до Любо́ви —
как до Солнца нам пешком!

Скрипка – девочка-певунья
проживала в футляре́…
Иногда вдруг подпевала…
Жизнь казалась ей – ВПОЛНЕ!

А жила она в подвале,
в муз. хранилище одном.
Там Пафнутич, старый сторож,
был главенствущим звеном.

Раз, бывало, в месячишко,
а бывало, что и в два,
открывал он тот футлярчик,
скучно в скрипочку глядя́.

Тронет струночку коряво —
скрипка сразу ожила!
Только-только завитушки
струн красиво подвела,

как уже пора обратно,
в тёмный, душный свой футляр…
Так ни разу ДЛИННОЙ песни
тот Пафнутич не сыграл…

…Но однажды на гастроли
Паганини приезжал,
и уж как (теперь не вспомнить),
но ту скрипку увидал!

– Ни хрена́ себе девайсик
здесь в чулане пыль жуёт!
Кто ж его сюда засунул?
Где же этот обормот?

Тут выходит крут секьюри,
дед Пафнутич… ни-ка-кой:
– Ты чего шумишь, Никколо?
У меня закон такой:

Если скрипке дан футляр,
в нём пущай лежит и спит.
Коли надо – дам команду —
пару звуков проскрипит.

Паганини тут взбесился:
– То ль «червивки» ты обпился,
то ль от скуки крышу прёт?
Так, мой милый, не пойдёт!

Скрипка сделана для дела,
для того, чтоб сладко пела,
а не чтоб лежать в футляре.
Это знают даже ляли.

Я согласен – есть футляр —
это тоже надо нам.
Но убежище ведь нужно,
чтобы сил набраться там.

А не чтоб в потёмках душных,
под присмотром сторожей
дни и ночи свои гробить.
Ты ж пойми, старик, скорей.

– Ты, Никколо, что «наехал»?
Ты «умняк» здесь не дави!
Ты за скрипкою приехал?
Раз приехал – так бери!

Паганини взял «девчушку»,
затаив от счастья глас.
А она лежит, не видит,
КТО (!) введёт её в экстаз.

Он струну тихонько тронул —
дрожь пробила, словно ток!
– Нет!… не верю… Так не может
старикашка мой «знаток»…

Только мысль та пролетела,
как от счастья вдруг запела
с завитушкою струна.
Ну и песня! Ну-у, дела́!

Трели, визги и рулады
по округе разнеслись:
Паганини с Скрипкой нежной
в одно целое слились!!!

– Я не верю! Не умею!!
Не дано ведь ТАК (!) мне петь!!!
– Нет, подружка, не согласен.
Будем дальше «посмотреть»!

И опять и снова, снова
он рулады нарезает.
А она поёт, и стонет,
и от счастья улета-а-а-ет!