Евгений Горон - Горон. Отель

Того человека,
Что стирает
Остатки вина
Салфеткой
С запотевшего
Тонкого
Горлышка,
Хвалит год урожая,
Твой нюх,
Слишком тонкий вкус…

Того человека,
В чьих страстных
Укусах —
В ожерелье
Из винных цветов
Вкруг тонкой
Вспотевшей
Шеи —

Ты
Сегодня
Уйдешь.

Мы стоим в проходе
Между двумя кроватями
И, обнявшись, молчим.

Окраина города. Пошлый отель:
Бордовое, золотое…

Нет времени объяснять,
Вдаваться в детали:
Вескость любых причин —
Нас двое, а мы – одно.

Ты говоришь: «Какое-то все кино…»

Не спорю.
Да и пусть оно будет так;
Мне впервые не хочется знать,
Каким оно будет,
Чем кончится.

Я – чувствую.

Обнимаю тебя и чувствую:
Все на своих местах.

И такое —
Каждую
Нашу ночь.

Все мое тело – жажда воды.
Все мое тело – ты.

Жажда пить —
Это значит представить твой рот
Ярко-красной гвоздикой;
Себя – синеглазым и тучным бражником;
Зависать над тобой в грабительской темноте,
Высасывать, изымать из твоей слюны
Сладкий сок – эту вязкую патоку,
Послевкусье военных действий.

А затем наблюдать,
Как ты обессиленно падаешь —
Свежесрезанный, влажный цветок —
На морщины и шрамы простыни,
Вспоминаешь святых
И, напротив, стираешь из памяти смертных.
И одними губами просишь меня: «Воды…»

Я встаю,
Не смущаясь впервые своей и твоей наготы,
Наших общих телесных несовершенств,
И, бредя к умывальнику,
Чувствую
Привкус
Моря.

Или вот так:
Затянувшийся ужин (бри и Вдова Клико).
Из динамиков кто-то плачет-поет «don’t go…»
Дижестив из ленивой ласки,
А за окном
Возникает пейзаж —
Пастелью и молоком.

«Не пойдем никуда…»
И я говорю: «Легко».

К утру распускались ирисы,
Руки,

Жадные до объятий.

Вместо праздничных ваз —
Пустые бутылки кьянти.

И какой-то приятель,
Собственно,
Был всегда…

Кстати,
Почему они все напрягаются,
Чуя меня вблизи?