Евгений Горон - Горон. Отель

Так начиналось:
Было не то чтобы очень горько,
Но вязало, как от хурмы.

Время, сужаясь,
Медленно вырастало
Из нас.

Я когда приезжал
В этот сонный военный город
Посмотреть на тебя
(Так же смотрят на свет из тьмы)
В первый раз,

Мне казалось,
А уж сердце знало наверняка,
Что отныне и впредь
Ему будет ничтожно мало
Этих скромных, скупых визитов издалека.

Сердце знало о том,
Чего люди не говорят
По ошибке и просто так.

То, с чего начиналось, —
Воспаленные чувства, перрон вокзала,
Твой эмалевый взгляд (опалы и синий Кляйн),

А в моем —
Не хочу назад.

Никогда не хочу назад,
Ни на шаг.

И любой потерпевший
Расскажет тебе о том,
Как любую историю
Двух пострадавших

От рук,
И сердец,
И поступков
Друг друга

По прошествии времени

Можно рассматривать
Либо
Как нечто прозрачное,
Ценное,
Хрупкое:

Бабочку Грета Ото
И ее стеклянные крылья,
Горный хрусталь
И фиал
С заточенной в нем кровью Христа,

Либо
Как нечто стихийное,
Рвущее с жизнью,
Фатальное:

Гибель «Титаника»,
Бхола-циклон с волной в миллионы жизней
И еще с десяток природных бедствий,
Названных женскими именами.

Но, увы
Или к счастью,
Ни то,
Ни другое

Абсолютно

Не наш
Случай.

Грех – сливать в поддавки унынию;
Днем отлынивал от всего:
Раздражался словами, ныл,
Что порезом – кожа.

Без тебя – ничего —
Решительно невозможно:
Ни еда, ни питье,
Ни усвоенный прежде опыт.

Я попробовал – не идет.

Все равно что жилой аварийный дом:
Света нет, коротит проводка, давно не топят —
Говорят, что снесут вот-вот.

А теперь расскажи: какой у тебя секрет?..

Я бы мог – про центральный Питер,
Стук в одиночный, в «Solo»…
О нелепом стыде дебютного разговора
(Точно школьник рифмует первый влюбленный стих).

Ветер выманил шторы —
Мы знали: уже не стихнет.

Вспоминая теперь, навряд ли бы что-то вытер.
Даже ложный финал: «Провожающие, покиньте…»
И как брел по проспекту – мнимый, худой родитель —
С опустевшей коляской в бледной худой руке…

А бездомный звенел стаканчиком вдалеке,
Сокрушенно просил: «Пожалуйста, помогите…»

Странно,
Но всякий раз, когда ты уезжаешь,
Пусть ненадолго,
На несколько серых, влажных, пустых абсолютно дней,
Я вспоминаю,
Что мне бы хотелось писать тебе письма.

По одному – в день.

В первом я бы писал,
Что твоя голова на подушке —
Это птица, лежащая на снегу,
И не ясно – жива или нет.

Второе – сплошь восклицания,
Трепет, сутулые знаки вопросов,
Мальчишество.

Как тогда:
Ты сидела на берегу
С влажными волосами,
А я делал колесо,
Стоя по колено в воде.

В третьем было бы
Только одно слово:
Как просьба,
Как требование,
Как приказ…

Возвращайся.

Мне нравится думать об услышанных молитвах,
Что заканчиваются слезами.
И еще – о большой воде,
Которая вынесет каждого к нужному берегу.
Особенно нравится двойственность слова «вынесет».
Я закрываю глаза, я представляю,
Как тысячи гладких и мокрых рук,
Длинных, прозрачных, щекотных пальцев
Передают меня вниз по течению,
Вдоль по серебряной цепочке,
Обвивающей Божью шею.