Олег Паршев - Солночь. Книга стихов

И постарался уснуть.

Поскольку, как из капель – моря,

Так из покоя – путь.

Полюс встретил их зеркалами, что спят не закрывая глаз.

Космонавт выронил звёзды, улыбка присела на его уста.

Если б умел, он, верно, пустился в пляс,

А так он просто упал ей под ноги осенней тенью листа.

Встав на колени рядом, она плакала на языке богов.

И космонавт понял, что всю тысячу ри он прошёл ради этих её шагов.

Мой кузен марсианин

Привёз вино, что перешло через брод триста веков назад.

Сказать по чести, оно походило на камень,

Которым мощёны тропы в Эдемский сад.

И я, непромедля, рассказал про эти сады,

Он слушал, и его бросало то в пламень, то в лёд.

При этом я небрежно заметил, что мы тут с Богом на «Ты»,

А наши предки угнали из рая запретный плот.

И он сказал мне: «Дружище,

Покажи мне все эти места».

И был день, и была пища.

И мы ступили на шаткий настил поста.

Долго ли, коротко ль, но мы шли до скончания кед.

Мешали его вино и мой берёзовый квас.

А однажды, сидя под одной из раскидистых бед,

Мы покрылись птичьими гнёздами, поскольку сад расцвёл внутри нас.

Окончанье пути в этот день не ложилось спать.

Кто-то прыгал по звёздным кочкам, гудел в гобой.

А под утро марсианин, указывая в небо, шепнул мне: «Глядь!..

Это же – мы с тобой».

Капитан землепашцев завершает дела на земле,

Улетает в кипящий стеклоугольный бетон.

Сверяя маршрут с морщинами на хозяйском челе,

Улыбаясь, машет крылами его птеранослон.

Приземлившись, капитан заходит к соседу – мастеру эдд,

Что теперь пишет оды, размахивая топором в пустоте.

А тот, разрывая в клочья радость прежних побед,

Бурчит, что слово – только одно, остальные не те…

Буря в стакане города к рассвету почти улеглась.

Немного солнца в холодной войне – это ль не повод к переводу часов на язык весны?

Капитан знает: то, что для иных – грязь,

На деле – путь бороны.

И он достаёт бурдюк, разливает в стаканы

Соки земли, в которых – и смех, и плач.

И мастер эдд пьёт с капитаном

За здоровье прекрасных кляч.

Когда в Индо-Китай уплывают осенние индо-киты,

А солнце астроконечным мечом пишет стихи на морщинах Марса,

Я выдёргиваю луч света из бороды

И ловлю твои сны ржавым пиратским компасом.

Твой дом – у моря, прямо за той горой.

Он затыкает крышей слоёную вечность с её чёрной дырой.

Я выхожу из попутной светлицы —

Шпага, ботфорты, шляпа с пером.

Коты, у которых лица, как птицы,

Прощально мурлычат: Ом-м-м…

И, чтобы начать всё снова – с исписанного листа,

Я уплываю к тебе, ухватившись за гриву индо-кита.