Сборник - Любимые песни

Сидели две голубки

На яблоньке в саду.

Одна из них вспорхнула

И скрылась вдалеке,

А я, млада, вздохнула

О миленьком дружке.

Ты где ж, моя отрада,

Сережа-пастушок?

Ходил ко мне от стада

На крутый бережок,

Играл он, моя радость,

В серебряный рожок,

И сладко целовался

Со мною мой дружок.

Прощай, мой друг

Сережа, И вспомни об мне

В последний час разлуки

На дальней стороне!

Пчелочка златая, что же ты не жужжишь, жужжишь,

Ой, жаль, жалко мне, что ж ты не жужжишь? [1]

Около летаешь, прочь ты не летишь

Ой, около летаешь, прочь ты не летишь-летишь,

Ой, жаль, жалко мне, прочь ты не летишь.

У моей у Маши губы, как пушок,

Ой, у моей у Маши губы, как пушок-пушок.

Любить ее можно – целовать нельзя,

Ой, любить ее можно – целовать нельзя-нельзя,

Ой, жаль, жалко мне – целовать нельзя.

Возьму поцелую, – врешь ты, не умрешь,

Ой, возьму поцелую, – врешь ты, не умрешь, не умрешь,

Ой, жаль, жалко мне – врешь ты, не умрешь.

Снежки белые, пушистые,

Они пали на моря,

Они пали, пали на моря,

Покрывали все они поля, —

Одно поле, поле не покрыто —

Горе лютое мое!

Среди поля есть кусточек,

Одинешенек стоит,

Он не сохнет и не вянет,

И листочков на нем нет,

Нет листочков, нет цветочков,

На нем нету ничего…

Как под этим под кусточком

Красна девица сидит,

Красна девица сидит,

Сама плачет, говорит:

«Кто на свете неженатый,

Тот счастливый человек,

Кто любовью незанятый,

Тот без горя век живет.

А я, горькая, несчастная,

Все страдаю по милом:

День тоскую, ночь горюю,

Понапрасну слезы лью.

Слеза канет, снег растает,

В поле вырастет трава;

Никто травушку не скосит,

Никто ее не сожнет,

Никто девицу, меня, не любит,

Никто замуж не берет,

Только сватает, берет,

Кто скотинушку пасет,

Мелко стадо стережет».

Старый муж, грозный муж,

Режь меня, жги меня:

Я тверда; не боюсь

Ни ножа, ни огня.

Ненавижу тебя,

Презираю тебя;

Я другого люблю,

Умираю любя.

Режь меня, жги меня,

Не скажу ничего;

Старый муж, грозный муж,

Не узнаешь его.

Он свежее весны,

Жарче летнего дня;

Как он молод и смел!

Как он любит меня!

Как ласкала его

Я в ночной тишине!

Как смеялись тогда

Мы твоей седине!

Вот мчится тройка удалая

Вдоль по дорожке столбовой,

И колокольчик, дар Валдая,

Звенит уныло под дугой.

Ямщик лихой – он встал с полночи, —

Ему взгрустнулося в тиши,

И он запел про ясны очи,

Про очи девицы-души.

Вы, очи, очи голубые,

Вы сокрушили молодца,

Зачем, о люди, люди злые!

Вы их разрознили сердца?

Теперь я горький сиротина!

И вдруг махнул по всем по трем,

И тройкой тешился детина —

И заливался соловьем.

Я любила его

Жарче дня и огня,

Как другим не любить

Никогда, никогда!

Только с ним лишь одним

Я на свете жила;

Ему душу мою,

Ему жизнь отдала!

Что за ночь, за луна,

Когда друга я жду,

Вся бледна, холодна,

Замираю, дрожу.

Вот идет он, поет:

«Где ты, зорька моя?»

Вот он руку берет,

Вот целует меня!

Милый друг, погаси

Поцелуи твои!

И без них при тебе

Огнь пылает в крови.

И без них при тебе

Жжет румянец лицо,

И волнуется грудь,

И кипит горячо;

И блистают глаза

Лучезарной звездой!..

Я жила для него!..

Я любила душой!..

«Ах, где ты, голубь, был,

Где, сизенький, побывал?» —

«У голубушки своей в гостях

Я на правом крыле спал,

Сверху левым ее обнимал.

Вдруг проснулся голубок —

Голубушки со мной нет!

Полечу я за ней вслед,

Взовьюсь, голубь, высоко,

Опущусь на гору.

Из-под горки ключ бежит,

Тут голубушка моя лежит!

Знаю, знаю, кто ее убил:

Злой охотник из ружья,

Он тут ружьица пытал

И в голубушку мою попал».

На родимую сторонку ясный сокол прилетел,

Он на ольху молодую тихо жалостно присел.

Он головушку повесил, хвост печально распустил.

«Что ж ты, сокол мой, не весел, призадумался сидишь?

Или много горя видел в чужой дальней стороне?

Или кто тебя обидел в поднебесной высоте?» —

«Я в степях, в лесах был во дремучих, соколиху я любил,