Сборник - Любимые песни

Меж высоких хлебов затерялося

Небогатое наше село.

Горе горькое по свету шлялося

И на нас невзначай набрело.

Ой, беда приключилася страшная!

Мы такой не знавали вовек:

Как у нас, голова бесшабашная —

Застрелился чужой человек!

Суд приехал… допросы… тошнехонько!

Догадались деньжонок собрать:

Осмотрел его лекарь скорехонько

И велел где-нибудь закопать.

И пришлось нам нежданно-негаданно

Хоронить молодого стрелка

Без церковного пенья, без ладана,

Без всего, чем могила крепка…

Без попов!.. Только солнышко знойное,

Вместо яркого воска свечи,

На лицо непробудно спокойное,

Не скупясь наводило лучи.

Да высокая рожь колыхалася,

Да пестрели в долине цветы,

Птичка божья на гроб опускалася

И, чирикнув, летела в кусты.

Меж двумя хлебородными нивами,

Где прошел неширокий долок,

Под большими плакучими ивами

Успокоился бедный стрелок.

Будут песни к нему хороводные

Из села на заре долетать,

Будут нивы ему хлебородные

Безгреховные сны навевать.

Солнце всходит и заходит,

Да в тюрьме моей темно,

Днем и ночью часовые

Да э-эх!

Стерегут мое окно.

Как хотите стерегите,

Я и сам не убегу,

Хоть мне хочется на волю,

Да э-эх!

Цепь порвать я не могу.

Да уж вы, цепи, мои цепи,

Цепи – железны сторожа.

Не порвать вас, не порезать

Да э-эх!

Истомилась вся душа!

Солнца луч уж не заглянет,

Птиц не слышны голоса…

Как цветок и в сердце вянет

Да э-эх!

Не глядели бы глаза!

Имеются песенные варианты. Записывалась в 1880-х годах как «народная босяцкая» или «новая народная песня». Приписывалась М. Горькому, которому, вероятно, сообщил песню С. Скиталец (С.П. Петров). Иногда приписывается Н. Красовскому. Исполнялась на мотив «Черного ворона». Имеются переработки на польском и болгарском.

– Солдатушки, бравы ребятушки,

Где же ваши деды?

– Наши деды – славные победы!

Вот где наши деды!

– Солдатушки, бравы ребятушки,

Где же ваши матки?

– Наши матки – белые палатки!

Вот где наши матки!

– Солдатушки, бравы ребятушки,

А где ж ваши жены?

– Наши жены – ружья заряжены!

Вот где наши жены!

– Солдатушки, бравы ребятушки,

Где же ваши сестры?

– Наши сестры – штыки, сабли остры,

Вот где наши сестры!

– Солдатушки, бравы ребятушки,

Где же ваши детки?

– Наши детки – пули наши метки!

Вот где наши детки!..

– Солдатушки, бравы ребятушки,

Где же ваша хата?

– Наша хата – лагерь супостата.

Вот, где наша хата!

На поле танки грохотали,

Солдаты шли в последний бой.

А молодого командира

Несли с пробитой головой.

По танку вдарила болванка,

Прощай, родимый экипаж.

Четыре трупа возле танка

Наполнят утренний пейзаж.

Машина пламенем объята,

Вот-вот рванет боекомплект.

А жить так хочется, ребята,

И вылезать уж мочи нет.

Нас извлекут из-под обломков,

Поднимут на руки каркас.

И залпы башенных орудий

В последний путь проводят нас.

И полетят тут телеграммы

Родных и близких известить,

Что сын ваш больше не вернется

И не приедет погостить.

В углу заплачет мать-старушка,

Смахнет слезу старик отец,

И молодая не узнает,

Какой у парня был конец.

И будет карточка пылиться

На полке пожелтевших книг.

В военной форме, при погонах,

Теперь он больше не жених.

Как на быстрый Терек, на широкий берег

Вывели казаки сорок тысяч лошадей,

И покрылся берег, и покрылся берег

Сотнями порубленных, пострелянных людей.

Припев:

Любо, братцы, любо, любо, братцы жить

С нашим атаманом не приходится тужить!

Атаман наш знает, кого выбирает,

Крикнули: «По коням», – позабыли про меня.

Им досталась воля и казачья доля,

Мне досталась черная, холодная земля.

Припев.

А первая пуля в лоб меня целует,

А вторая пуля да поранила коня —

Жинка загорюет, выйдет за другого,

Выйдет за другого, позабудет про меня.

Припев.

Жалко только волюшку во широком поле,

Жалко мать-старушку да буланого коня.

Во широком поле станет черный ворон

Надо мной кружиться и клевать меня.

Припев.

Старики, старухи, дети, молодухи,

Тихо спит станица, матери не спят.

Запалил станицу, вырезал станицу