Сергей Ерохин - Тане

Может быть – не мальчик точно.
Но позвал не связи для
созидания порочной,
а для у-до-вольст-ви-я.

Продолжаю тему баньки
и моей подружки Таньки.

Уговаривал неделю —
и конфетой, и кнутом
завлекал.
Не захотела,
мне своим прелестным ртом
«нет» сказав.

Жалела после,
локти острые грызя,
что меня – решила – возле
ей уикенд провЕсть нельзя.

Побоялась или что-то?
Или просто было лень?
Но зазря прошла суббота
и воскресный также день.

Да и пятницы остаток
не запомнился никак —
не оставил отпечаток
в сердце.

Ей.

А я – чудак,
надышавшись жарким паром,
на полОчке голышом
посидев часочков пару
(или больше),
в сад пошел
и в тенечке на качели,
завернув себя в халат,
лег, вдыхая через щели
носовые аромат,
доносящийся из кухни:
мяса, чаю с мятой и…
и цветов.

Когда б не мухи
да зануды-комары
так и спал бы, так и спал бы
до вечерней до зари…

Но, увы, нервишки слАбы
и терпел лишь до поры,
в дом уйдя, где самовар и
кое-что ещё к нему…

А Татьяна…
Пусть состарится одна в своем дому.

Какие губки!
А очки..!
Большие, дужки волнами.
А там – за кадром – каблучки
под ноженьками стройными.
Наверно…
Не уверен, но
у Одри Хепберн – в пику ли
красоткам? – было так в кино
про римские каникулы.

*******

Она хорошенькая – Одри – спорить нечего.
И фильм хорош, благодаря которому
Им повезло – и ей, и Риму вечному —
Попасть в одну счастливую
историю.
Всё также в главном городе Италии —
Всё те же камни, то же небо синее…
Она теперь уже была бы старая…
Ты молода.
И ты её красИвее!

Это может быть странным,
но прошу тебя, Тань:
стань моим Талисманом —
ну, пожалуйста, стань! —
приносящим удачу
на житейском пути…

Правду-матку не прячу —
лучше мне не найти.

Бог с ней – банькой и прочей
ерундой для телес.
Нет душе моей мочи
всей тебя больше без —
красоты твоей внешней
и сокрытой внутри…

Не хочу жизни прежней, —
черт, меня побери! —
обижающей вечно,
врущей за и в глаза,
что всегда будет течь, но —
так и хочет слеза
прокатиться скупая
по щетинности щек —
знаю: жизнь не такая.
Есть у каждого срок
на любовь и на дружбу,
на веселье и грусть…

Пусть нам всем то, что нужно
ниспошлет Небо!
Пусть!

Чтобы легче шагалось
от начала к концу.
Чтобы всякая гадость
не пристала к лицу.

Чтобы кочки да ямы,
да дожди-холода
не мешали бы прямо,
не свернув в никуда,
до минутки особой,
свой прошествовать путь…

И сопутником чтобы
рядом был кто-нибудь,
кто заботой, где надо,
оградит, как щитом,
от проблем и награды
не попросит потом.

Нам вдвоем с Талисманом
будет все по плечу.

Я тебя, Татияна,
в Талисманы хочу!

Ты мне приснилась…
Не волнуйся – нет —
все было до приличности невинно!
Хотя от лампы шел интимный свет
и комнату заполнил запах винный.
И сам я был разнуздан и раздет
на верхнюю – по пояс – половину.

Но ты явилась мне не в неглиже.
Наоборот – в одном из лучших платьев,
в котором образ твой – на рубеже
невинности и страсти – был понятен
не сразу – и святому, и ханже
нашлось бы для ума и глаз занятье.

Приблизившись, холодною рукой
коснулась лба, поправив одеяло
заботливо, тихонько: «Ты такой
горячий! – озабоченно сказала —
Тебе сейчас необходим покой»
и…

Отсвет благородного металла
забрезжил жёлто в промежутке штор —
всходило солнце, растворяя тени,
прервав, начавшийся, как-будто, разговор…
А я лежал, боясь привстать с постели —
спугнуть тебя, не отрывая взор