Наталья Гаврикова - Хрупкий день

Город забудется, словно осядет
В искорки зимнего сна,
Плотскому, тленному силы не хватит
Скинуть узоры с окна.
День невесомый дотронется кистью —
Даже до райских ворот!
Тайной и чудной божественной мыслью
Луч по деревьям скользнёт.
Встанет поспешно природа на цыпочки,
Чтобы расслышать январские скрипочки.
Бедное сердце впервые увидит
Берег любви и обитель,
Хрупкую, как изо льда.
Мы повстречаемся только тогда…

Художнику Л. Колосову

Вгляжусь – и удивлюсь:
Я в сказке нахожусь.
Во всем рисунок мысли суеверной:
В том, как фонарь скрипит,
Как снежный кот лежит.
Он околдован лунностью, наверно.
Мне показалось: тут
За несколько минут
Прибавилось зимы.
Домишки – как холмы.
И я войду в зеркальную снежинку.
И сто молитв прочту
И мимо пролечу —
На медленную старую пластинку.

Мне падал в детские ладони
Священный снег.
Вдруг свадьбой зазвенели кони —
Во весь разбег.
Мне показались наважденьем —
Галоп, метель,
Невероятное виденье —
Луна в фате.
О снег! До этого ты просто
И так легко
Мог стать к гармонии всезвёздной
Проводником.
Мой детский смех
Сроднил так крепко
С самим собой,
Что ощутила каждой клеткой
Я волшебство.
Но бешено промчались кони
По линии моей ладони —
И нет земли.
Слова зажглись на небосклоне:
МИРАЖ ЛЮБВИ.
Нет, снег – не чудо кружевное,
В краю невест
Снежинкой правят неземною
Любовь и крест.

Прости, я знаю, что не донесу
Тебе росы на розе говорящей,
Такой же жаркой, как и кровь в грозу,
Когда и воздух опьянённый слаще.
В осеннем дне исчезнет аромат,
Закат мелодию зари заглушит,
Цветка любви коснётся рай и ад,
Но временно я отпускаю душу —
Лететь так осторожно над зимой,
Чтоб ветер лепестки не искалечил,
И снится мне воздушный, ледяной,
Застывший мир – узор противоречий.
Снегирь подхватит розу на лету —
И в грешной не задержится руке.
А ты, возможно, откровенность ту
Переведёшь на птичьем языке.

Лежишь недвижимый, горы тяжелей,
И легче снежинки родная душа,
Которая хочет сказать: не жалей,
Родная, что умер от тени ножа.
В красивых ресницах – погаснувший взгляд.
Мерцает задумчивый снегопад.
Безветренно, тихо, и тянет ко сну.
Возможно ль поверить, что нет человека?
Мне не понять – за какую вину —
Ты вычеркнут даже из сонного снега?

Распахнулась душа, растревожилась,
Заболела опять красотой,
И любовь позабытая ожила,
Как надвинулся вечер седой.
Всех созвездий мерцанье прицельное,
Грохот волн, всё, чем жизнь хороша:
Драгоценный мираж беспредельного, —
Не земная рождала душа.
Счастье – что? Непосильная ноша,
Светозарный – БЕЗ ДНА – окоём.
После смерти я стану порошей,
Затекающим в окна дождём.
Голос мой разобьётся о крыши,
Затоскует душа в фонарях:
– Дорогие, любимые, тише…
Не будите, не трогайте зря.

В стране, где ясности больше нет,
Я родилась, как нездешний свет,
В значении важном таком – ПОЭТ.
Я родилась в час пик —
От искр, слетевших с дуги – в тупик,
От сверхчувствительных хлёстких гроз,
От самых горьких и тайных слёз.
Поэтому я говорю напрямик
(Меня откровенью учил родник!),
Что больше всего боюсь потерять,
Того, кто не мне говорит «люблю»,
Кому, может быть, совсем наплевать,
Где я блуждаю и с кем я сплю.
Но только апрель вознесёт благовест,
Я вижу, я слышу: Иисус Воскрес!
Позвольте дотронуться до небес,
Позвольте к губам поднести весну,
Иначе я не усну!

Стрелки часов превратились в стрелу —
Тронулся поезд в двенадцать ноль-ноль.
Сердцем закутаюсь в сумрак-золу,
Дрожью подступит дорожная боль.
Высятся ели могучей стеной,
Движется поезд по вечной прямой.
Сколько же здесь собралось бедолаг, —
Пиво болтливое тешит бродяг!
Им не до сна: ведь желанный ночлег,
Радость эта – как тающий снег.
Суетно дыбится сумрачный шум,
Призрак случайных задымленных дум
Выдохнул кто-то в бескрайнюю мглу,
Словно бы к небу приник – не к стеклу.
Хочет он тронуть магический диск,
Сблизить бездомность, дороги и риск,
Скинуть земное – и в звездах пропасть.
Цепко трясёт сумасшедшая мысль,
Странная, редкая, меткая страсть
Этот поезд, длиною в жизнь.