Ирина Шейбак (Богаткина) - Спасите наш язык!

Опустились сумерки над степью,

Где-то щур встревоженно кричит.

По дороге мы неспешно едем,

Огонёк вдали едва горит.

На крутых холмистых поворотах

Меж грядами старых сизых гор

Вверх машина едет неохотно,

Надрываясь, трудится мотор.

Пассажиры дремлют всю дорогу,

Только я с тревогою в груди

Возношу молитву тихо к Богу

И пытаю: что же впереди?

Мой сосед спросил не без улыбки:

«Что, впервые видите Урал?

Здесь играет ветерок на скрипке,

Ну, конечно, не девятый вал,

Но опасность нас подстерегает,

Если вдруг метели и пурга.

Это каждый местный житель знает.

В Оренбуржье мощные снега».

Вот сказал и улыбнулся снова.

Я смотрю чуть пристальней в окно.

Для меня в поездке все здесь ново,

А дорога – старое сукно.

И вокруг, как на холсте без рамы,

Только видно небо да простор.

И блестят величественным храмом

Все макушки у Уральских гор.

Я – победитель в автогонке

И лью шампанское рекой.

Стоят соперники в сторонке,

Потупив взгляд печально свой.

Я на коне, а конь – машина,

Он никогда не подведёт.

И, снова выпуская джина,

Стрелою огненной – вперёд!

Что мне семья, друзья и мама?

Зовут победа и успех!

Перед глазами – панорама,

Где снова я быстрее всех.

А мой напарник по победам

Кивает в такт моим словам.

Бросаем с ним мы вызов бедам

И ударяем «по газам».

Но в этот раз всё шло иначе.

Предчувствия не подвели.

Машина-конь так лихо скачет,

Чуть отрываясь от земли,

Заносит нас, столбы мелькают,

Не удержать на вираже.

И не заметили мы края,

Где жизнь окончена уже…

Вот мы летим в небесной дали,

А интереса больше нет:

Кто там теперь – на пьедестале?

Кому достался блеск побед?

Я – победитель в автогонке,

Но если б мог, сказал сейчас:

Ребята, нити жизни тонки,

А мы живём всего лишь раз!

Как важно правильно воспитывать детей!

Чтоб в старости, когда наступят сроки,

Не полагаться на чужих людей

И не копить в душе своей упрёки.

Как нужно детям прививать родство

С картиной родины и вашим личным родом.

Молиться вместе в Пасху, в Рождество,

Осознавать себя одним народом.

И пусть сначала результат незрим,

Мы по копейке капиталы копим.

В конце концов, всегда лишь то мы чтим,

Что глубоко в душе и сердце носим.

Как нужно правильно воспитывать детей,

Чтоб в будущем, идя одной дорогой,

Для них остаться многого главней,

По важности – вторыми. После Бога.

Вечер. Капелла. Погудин. Романсы.

Свечи. Театры. Ахматова. Стансы.

Чёрные омуты вечной Невы.

Сфинксы. Грифоны. Фонтаны и львы.

Дождь. Шостакович. В Казанском тропарь.

Мойка. Фонтанка. Аптека. Фонарь.

Летний. Решётка. Открытый рояль.

Время на Невском застыло, как встарь.

Город теряет дневные черты,

В полночь и позже разводят мосты.

Ночь – для поэтов, певцов и актёров,

Что заполняют собой этот город.

Питер – сегодня, вчера – Ленинград,

Где коммунальный находится ад.

Город, как Янус – двуликий по сути.

Выросли в нём Сумароков и Путин.

Я отдыхаю душой только здесь,

Словно летаю по краю небес.

Вечер. Капелла. И снова Погудин.

Счастливы вместе мы музыкой будем!

Много секунд иду или лет,

Думая непрестанно —

В чем величайший его секрет?

Бах – это тайна! Осанна! [1] Оса́нна – торжественное молитвенное восклицание, изначально являвшееся хвалебным возгласом.

Хочется неустанно

Слушать, взлетая вверх

С каждым звуком органа…

В музыке смерти нет —

Осознавать так странно.

В музыке смерти нет?

Нет ли и в ней обмана,

Ложной основы для жалких побед,

Скорости урагана?

Сердцем сгорая, как сто комет,

Плачу я под «Паванну».

Каждая нота оставила след

Баховского титана.

В музыке смерти нет!

Бездною океана

Кажется столько лет

Магия звуков органа.

Музыка жемчужным перламутром

В сумерках блестит. И оттого

Кажется безбрежным это утро,

Словно не случилось ничего.

Только ты и трехголосье Баха.

Поднялись к высотам голоса,

Нет в них перед временем ни страха,

Ни сомненья. Выше – небеса.

Я бреду по взморью, спотыкаюсь,

Увязая в жизненном песке,