Сергей Васильев - Стихотворения

Вот жук навозный пролетел,
Вот голубь – взглядом сизокрылым,
А ты остался не у дел —
Не вышел ни душой, ни рылом.

Как с этим жить? Да так и жить,
Не маясь дурью беспричинной:
Людей бездельем не смешить,
Не делать женщину мужчиной.

За окошком рань, на окне герань —
Глянь, как много вокруг хорошего:
Снегири в саду, рыбаки на льду,
А над ними снежное крошево.

Не серчай, дружок, становись в кружок
Да пляши да со всей деревнею,
Залезай в мешок и глотай снежок,
Потешаясь сказкою древнею.

А что будет потом – то ли суп с котом,
То ль… Об этом никто не ведает.
Мы ни чернь, ни знать, и зачем нам знать,
Нынче ворон кем отобедает.

Знать бы, что еще тебе приснится!
Хорошо бы синяя синица
Иль веселый сокол молодой —
Тот, который насмерть будет биться
Над твоею горькою бедой.

В мире много тьмы и мало света,
Но не Бога же винить за это?
Что ты сам-то сделал, извини,
Чтоб исчезли все твои печали,
Чтобы мир светился, как вначале?
Вот себя, дружочек, и вини.

Гордые снегири
На ветках голых осин.
Ладно, печаль, умри —
Где ты, мой бедный сын?

Сладок простор небес,
Но горька тишина.
Трудно с тобой и без —
Где ты, моя жена?

Мягко стелет зима,
Ночь уползает вбок,
Тихо сияет тьма —
Где ты, мой грозный Бог?

Почему-то очень нравится мне
То, что растет у меня на окне —
Нечто странное до предела:
Не бессмертник и даже не смертник, но
Не горит в огне, не идет на дно,
Улыбается то и дело.

Я любуюсь этим глупым цветком,
Я совсем с ним, аленьким, не знаком,
А потом что-то в сердце тает:
Вроде ночь кромешная, вроде тьма,
Вроде снег вокруг и кругом зима,
Поглядишь на него – и тотчас светает.

Ночь мурлычет у ног,
Плещется карп в затоне.
Этот мир одинок,
Как звезда на ладони.

Есть лишь одна корысть:
Жить, не чувствуя боли.
Яблочко, что ли, сгрызть,
Водочки выпить, что ли?

Дети ползают в траве,
Град стучит по голове.

Птицы в гнездах слезы льют
И кузнечиков клюют.

Мокнет сено под дождем,
Молния вплывает в дом.

Если мир – терновый куст,
Что ж ты плачешь, Златоуст?

Кто творит обиды, а кто – добро,
Это уж как Господь решит!
До сих пор иудино серебро
Под ногами у нас лежит.
Мы небесным ангелам не родня —
Человеческий прочен стыд.
Я гляжу на Бога, а Он на меня:
Я печалюсь, и Он грустит.

Что, опять не мил домашний уют
И печаль умерла до срока?
И поют в душе твоей, и поют
То ворона, а то сорока.
Вспоминаешь вдруг не Эдгара По
После выстрела холостого,
А вагонное это депо,
Рельсы и Льва Толстого.

Бог, говорят, на дела мастак,
Тогда почему, скажи, все не так
Ни у птиц, затмивших простор голубой,
Ни у трав степных, ни у нас с тобой?
Хочешь, крестик мой серебряный стырь,
Хочешь, в мужской уйди монастырь,
А я в женский уйду тогда,
Чтоб запомнила навсегда.

И в саду темно, и в сенях темно,
Только в горнице благодать.
Там иконка старая висит давно,
Которую никому не видать.
Там вино виноградное грустно пьют,
Там живая течет вода,
Там порхают пчелы и там живут
Ангелы иногда.

Мальчиков ест Платон,
Левиафан – планктон,
Все кого-то едят,
Даже моих котят.
Хмурься, злись и молись
О том, чтобы эта слизь —
Господи, исцели! —
Исчезла с тела земли.

И чайка глупая бескрыла,
И православный крест у рва.
Лиловые глаза раскрыла
Сирень, от страха чуть жива.
Как странно в этом захолустье,
Где даже помыслы горьки,
Где жизнь твоя вплывает в устье
Какой неведомо реки.

Ни царя, ни отечества. Бог
Проживает в скворечнике. Летом
Вроде бы ничего, но зимой,
Наклоняя сознание вбок,
Валит снег, и высоким скелетом
Сад стоит между светом и тьмой.
Пыль небесная липнет ко Льву,
От Орла не дождешься елея,
Желчь Тельца по щеке растеклась.
И вздыхает корова в хлеву,
Беспричинно и шумно жалея,
Что ромашкою не родилась.