Сергей Васильев - Стихотворения

Земля никогда не родит мертвяка, —
Но схватки близки родовые.
Идут, как волы голубые, века —
Ужасны рога их кривые.
Любуйся их поступью грозной, пока
Не встретился с чудом впервые.

Колючее время стыдливей ерша,
Полжизни осталось на роздых.
Густеет, как масло, пространство круша,
Беременный смутою воздух.
И ночь надвигается, тьмою шурша,
И небо в крестах, а не в звездах.

И снова бредут на закланье волхвы,
Звенят незаконные речи.
Во рту привкус крови и привкус халвы,
И слышится голос картечи
Разгневанной, и не сносить головы
Опять Иоанну Предтече.

Давно равнодушный к скрижалям конвой
Не видел такого улова.
Грохочут осины надменной листвой,
Не ведая умысла злого.
И внятным становится замысел Твой,
И зрячим становится Слово.

Славянский бог смешон и волосат,
Его ступни босые в белой глине,
Нахмурившись, он грозно входит в сад
И губы свои пачкает в малине.

Над ним летают бабочки, жуки,
Стрекозы, комары и тварь иная.
Поодаль косят сено мужики,
Поскрипывает грубо ось земная.

Славянский бог глядит на свой живот
И нежно гладит ствол кудрявой вишни.
В нем бог другой, наверное, живет,
Но все эти подробности излишни.

На дне колодца плавает звезда,
Пытаясь робкой рыбкой притвориться.
Славянский бог уходит в никуда,
Чтоб в небесах глубоких раствориться.

– Плоть есть плоть, – говорит Платону
Сократ.
– Ничего не поделаешь, —
соглашается Демокрит.
– Как же быть тогда нам с душою
бессмертною, брат?
– И она в геенне сгорит.

Виноградная плачет на черной грядке лоза,
Черный на белой березе смеется дрозд.
И глядит любовь смиренно в твои глаза,
Распуская павлиний хвост.

«Ты прости меня, Боже!» – «За что?» —
усмехнулся Господь.
«За неверье мое, и за тяжкий грех мой
огромный,
И за то, что Великим постом никчемную плоть
Ублажал коньяком и нескромной пищей
скоромной».

И текло по реке убежавшее молоко,
И светилась в небе луны лимонная долька…
И ответил ему Господь, вздохнув глубоко:
«Ешьте, братья, хоть кошек, друг друга
не ешьте только!»

Луна на ущербе, и жизнь коротка,
Идут по дороге слепые века,
Ущербность их кратна, наверное, трем —
Кто станет их поводырем?

Не смей обижаться на звездный песок,
На посох, ронявший березовый сок,
Про глину обещанную позабудь —
Еще прорастем как-нибудь!

Голубь, плескающийся в желтом, как желчь,
песке,
А потом воркующий в синей, как небо, луже.

Ты, чья жизнь для вечности на волоске,
Думающий, где лучше – внутри, снаружи?

Голубь, клюющий зернышки всех эпох
И выглядящий ангелом, пред Господом
предстоящим.

Ты, забывший о том, что такое Бог,
И озабоченный только лишь настоящим.

Мой ангел-хранитель, спаси тебя Боже —
Я заблудился в жизни, похоже.

Я нахожусь меж светом и тьмой —
Прости меня, ангел мой!

Но если тебя вдруг кто-то обидит,
Иль возжелает, иль возненавидит,

Я стану, как страшный зверь —
Ты уж, мой ангел, поверь!

Жизни странно течет река,
Ты превращаешься в старика,
Не замечая, что речь горька
На краешке материка.

Путь к океану непрост, как Пруст,
Жестк, словно ложе твое, Прокруст,
А прибрежные камни – терновый куст,
Как тут не окровавить уст!

Где ты, медузы нежная грусть,
И кальмаров злость, и акулы пасть?
Я вернусь к тебе, золотая Русь,

Чтобы в бездне радостной не пропасть.
А о том, что на дне океана мой дом,
Помнит лишь бедный Том.

Ночь длинна и нежна, так какого рожна
Думать, кто тут любовница, кто тут жена?
Ты у Господа спросишь, чего лишена
Твоя жизнь, а в ответ тишина, тишина…