Василий Макеев - Белый свет

Мне осилить торную дорогу
Нету силы больше ни хрена.
Да и то отрадно – слава богу,
Со двора не выгнала жена.

Но душа не спряталась в кубышке,
И висит над темечком вина,
Потому бесчисленные шишки
Я ношу, как воин ордена!

Какое счастье – посеред степи
Увидеть лес глухой и разномастный.
Он топору с пилою неподвластный,
И ты в него торжественно вступи.

О, как вольготно стонут дерева
И заяц держит ушки на макушке,
Да собирают ушлые старушки
Сплошной сушняк с прикидкой на дрова.

Затеют лоси ль громогласный гон,
Витютень ли запутается в кроне,
Ведун-лесник спокоен на кордоне,
Он звероватый гонит самогон.

К нему по старой памяти зайди —
Пройдешь на крепость славную проверку,
Совет получишь, как тебе жалмерку
Пригреть на обмирающей груди.

И, будто бы подслушав разговор,
Лес зашумит тягуче и согласно,
И ты бредешь обратно безопасно,
Качнув кипрея ветреный вихор.

Осинки впрямь мурашково знобит,
Поддатый дуб скрипит, как старый сплетник.
Укромный лес с прозваньем здешним —
летник,
Как хорошо, что он полузабыт,

Что понапрасну тень не растоптал,
Взаправду пахнет свежестью и летом,
Что на опушке с ржавым бересклетом
Тебе свистит разбойный краснотал…

Почки набухают, как соски,
От весны поспешной набухают.
На сырой веранде от тоски
Дачники заклятые бухают.

Отмечают праздные деньки
Скупо, без куражного угара,
Примостив закуску на пеньки,
И гитара стонет,
как гагара.

Шебаршит береза-дереза
Навсегда в небесном непокое.
Плачет виноградная лоза,
Сломанная вольною рукою.

И навозом прет,
как от курца,
И колодцем пахнет от солений,
И чернеют жутко у крыльца
Кисти прошлогодние сирени.

Свистнет наспех во поле сурок,
Воробьи завозятся не в духе.
Мужикам прощаться невдомек
От такой печальной заварухи.

Все ж туман таится у реки
И сулит податливые ночки,
Коль кругом, как девичьи соски,
На деревьях набухают почки.

Как давно я не валял дурака,
Не зловредничал, хвостом не вилял.
Отлежал себе и грудь и бока,
Потому что дурака не валял.

Как давно я в ухажерах ходил
И любовный заводил уговор,
Но стыдливо в чернецы угодил,
Потому что никакой ухажер.

Как давно я соловья не шукал,
Сторонился красоты бытия.
Не размазывал слезу по щекам,
Потому что не шукал соловья.

Как давно я по родне не скучал
И ступню не обжигал на стерне,
Потерял понурый дом и причал,
Потому что не скучал по родне.

Как давно я просто жил-не тужил,
Зоревать не убегал на гумно.
Кровь простыла и не брызжет из жил,
Потому что не тужил я давно.

Меня врачуют от алкоголизма,
И я судьбе потворствую почти,
Ведь торными тропами коммунизма
Уж никогда мне с песней не пройти.

Отняли все: деревни и колхозы,
Косою в кровь порезали стопу,
И я решил суровым и тверезым
Свернуть на Божью скорбную тропу.

Проклюнулись в саду
Цветы, как канарейки,
Успели приоткрыть
Щебечущие рты,
Вдруг прослезился дождь
Из толстопузой лейки
На сирые терны,
На свежие цветы.

На все, что целиком
Покорствует природе,
Живет себе легко
У неба на виду.
Все козыри весны
Не в карточной колоде,
А в плачущем дожде
И в мокнущем саду.

Но мне невмоготу
Найти себя в управе
И бодро прошагать
У жизни в поводу,
Коль я, как черствый снег,
Слежавшийся в канаве,
В заботливую земь
Когда-нибудь уйду.

В саду поставят крест
У струганой скамейки
И станут на судьбу
И Бога уповать…
И будут щебетать
Цветы, как канарейки,
И дождик ворожить
И слезы проливать…

В моем краю березы кособоки
И не похожи станом на свечу,
Они по-вдовьи вечно одиноки,
Лишь ветер прикасается к плечу.

В моей степи комолые курганы
Хранят в груди былинную войну.
На них ночуют тучные туманы,
Росою орошая старину.