Борис Гучков - В дом возвратиться свой…

Вам, эмиссары чужих земель,
Я скажу, милосерд:
Дома и редька у нас карамель,
Рюмка водки – десерт.

Родная речь… Страдательный залог,
Причастие страдательное… Боже,
В грамматике российской на замок
Людское счастье заперто, похоже!

Века живём страдая, без надежд,
То празднуем, то проклинаем даты.
И есть у нас винительный падеж,
И я не знаю, в чём мы виноваты…

Картав, как ворон с его вечным «кар»,
Одним вином довольствуясь на ужин,
Поэт, он расточал свой дивный дар,
Ни Богу, ни жене уже не нужен.

Бог не пришёл на тризну похорон.
Метели пели памятную мессу.
Бог осерчал, поскольку часто он
Упоминаем к месту и не к месту.

Увы, мертвы с кукушкою часы.
Осиротев, своей не скроют грусти
Синицы, щуки в заводях Терсы
И по-над Волгой потайные грузди…

Во мне должно быть что-нибудь от тигра:
Коварство, злоба и свирепый вид.
Я должен быть жестоким, как Аттила,
Так гороскоп восточный мне велит.

Но всё, увы, не так на самом деле.
Скорей, мне добродушие к лицу.
Обидно: я не дал на той неделе
Достойного отпора подлецу.

На хамство сотоварища и грубость
Я должен был, короче говоря,
Использовать не медля саблезубость,
Загрызть его, пустить ему кровя…

Я отступил постыдно и нелепо.
Бессонницей страдая, в тишине
Всё вопрошал, расстроенный: «О небо,
Хоть что-нибудь от тигра есть во мне?»

Не искусство вязания
И не гитара Визбора —
Пытки, кровь, истязания
Льются из телевизора.

Я, наглядевшись разного
С теледоски иконной,
Как в помраченье разума,
К двери иду балконной.

Да не печаль ты, Боренька,
Очи свои под кепкой!
Нервы поправит скоренько
Дым сигареты крепкой.

Ох уж все эти сложности!
Вид за окошком – дивный:
Вижу всё время с лоджии
Кладбище, дом родильный.

Там – ни огня, ни искорки.
Тьма ночная лютует.
А в роддоме плача,
неистово жизнь торжествует…

В молодое столетие
С чем пожалуют детки —
С глупыми междометиями
Эллочки-людоедки?..

Солнца уходящего багровость.
Предвечерний, сумеречный час.
Несмотря на внешнюю суровость,
Вновь природа просветляет нас.

Всё-то в мире буднично и просто!
На закате облака темны:
То на лес похожи, то на остров,
То на гребень штормовой волны.

До чего причудливы узоры!
Приглядись – и зажурчит вода,
И увидишь айсберги и горы —
То, чего не видел никогда.

За сосновой чащей острозубой
Опустилось солнце не спеша…
Неужели ты бываешь грубой,
Злой бываешь, русская душа?

Как же ты подслушала, ведунья,
Вечера таинственную речь
И сумела тихие раздумья
В слово незакатное облечь?

Охота,
рифмоплетство,
Рыбалка – это страсть.
А по грибы сиротство —
Особая напасть.

В заветное броженье
С привычным посошком,
Как на богослуженье,
С утра иду пешком.

Иду, ходок упорный, —
Пока что кладь пуста —
Я от Поляны Горной
В известные места.

С надеждою всегдашней
Осенний гриб в красе
Ищу, минуя пашни,
Я в лесополосе.

Но вот сверну на непашь,
Целинный клок земли,
Где выцвели, как небо,
Седые ковыли.

Здесь,
где трава не смята,
Желтей солдатских блях
Упругие опята
Таятся в ковылях.

Здесь тьма их и орава!
Знай, кланяюсь земле.
Огни Песчанки справа
В сырой маячат мгле.

И – о удачи диво! —
Не сразу и не вдруг
Нечаянно-счастливо
Наткнусь на «ведьмин» круг…

Здесь зона бездорожья.
Здесь лежбища ужей —
Окопные отрожья,
Размывы блиндажей.

Здесь, на приволжской круче,
И посреди низин
Отыщешь гильз блескучих
На сорок тыщ корзин.

Здесь, в жесточайшей драке
За тридевять морей,
Слыхали австрияки
Вальс русских батарей.