Борис Гучков - Четвертая стража ночи

Он прочен, он на якоре.
Года прошли, и вот
Я уже еду с ярмарки,
Ему – всего пятьсот.

На Набережной улице
Резная городьба.
Стоят и не сутулятся
Въездные два столба.

А за Окой на озере
Как зеркало вода,
Где с бредешком елозили
Мы в юные года.

Над церковью,
над пристанью,
Над парком —
птичий гам.
Шумит толпою истово
Базар по четвергам.

Грибов, ухи отведаю.
Прощанию не рад,
Во вторник или в среду я
Уеду в Волгоград.

И там зимою длинною
Мой потревожит сон
Касимовский малиновый
Церквушек перезвон.

Мой город на Оке,
Ты от столиц вдали.
Здесь спит Сююнбике
В ногах у Шах Али.

Седой гробницы ночь.
Минувших дней дела.
Князей ногайских дочь
Покой здесь обрела.

Край текие [1] Текие – усыпальница. , тропой
К Оке из года в год
С утра на водопой
Гусыня строй ведёт.

А окский берег крут.
Красив заречный вид.
Петра придворный шут
Здесь тоже где-то спит.

Балакирев Иван.
Бубенчики, колпак…
Плывёт Окой туман,
Рассеивая мрак.

А век, что клок сенца,
И жизнь – щепоть овса.
Угрюмее свинца
Седые небеса.

Всех, кто велик и мал,
Всех время унесло…
Касимов. Месяц март.
Тридцатое число.

Всю неделю сыро, хмуро,
Не разведрится никак.
По дороге, что на Муром,
И сосняк, и березняк.

От часовенки у трассы,
Где погибли шофера,
Мы всего на четверть часа
По грибы идём с утра.

Гриб пошёл, как очумелый
И как вражеская рать.
Но берём мы только белый,
На иные – наплевать.

Наберём их с полусотни,
Сотня – это самый край.
Перечистим их, посолим,
Приготовим – налетай!

Ах, как вкусно! Как сердечно
И душевно!.. Грибники
Позавидуют, конечно,
Что сейчас мы у Оки,

Где большак идёт на Муром,
Где сосняк и березняк…
Всю неделю сыро, хмуро,
Не разведрится никак.

Покину дом, переступив порог.
В конце концов, не постарел ещё я!
Где оскорблённым чувствам уголок?
Конечно, это ты, моя Мещёра.

Заречный луг мне храм и мавзолей.
Уйду в ночное, сердце успокою.
Здесь хороша картошечка в золе
Костра над вечереющей Окою.

Когда мне трудно, я спешу сюда
Коней послушать ржание и топот.
Ока петляет… Проводить суда
Всё тяжелей, но помогает опыт

И лоция мелеющей Оки.
В ночи прошли всего два сухогруза.
Рассвета жду, как искренней строки.
Прошу: не оставляй меня, о муза.

Я в августе спешу скорей
В овражный домик,
Где мне подвластны ямб,
хорей
И даже дольник.

Невольник, я обрел покой
В овражном доме.
Давно я грезил о такой
Душевной доле.

Я долей этою в тиши
Вполне доволен.
Наточены карандаши,
А с колоколен

Несётся благовест густой —
Звонят. Успенье.
Душой приемлю быт простой:
Начать успел я

Тебе, душа моя, стихи
Светло и грустно.
Вчера – удача! – для ухи
Поймал подуста.

Не густо, да.
Но – три ерша!
Уха, короче,
Навариста, моя душа,
И даже очень…

В домах на спуске у Оки,
Не зная скуки,
Век доживают старики,
Гостят их внуки.

И я гощу в одном из них,
В каком – не важно.
Пишу стихи, я не ленив
В быту овражном…

Где храм Ильи-пророка
Стоит, как грозный страж,
От храма недалёко
Дома в один этаж,
Один другого краше.
Здесь нет похожих двух.
Здесь вид такой, что даже
Захватывает дух.
Здесь увлажнятся очи,
Когда окрест глядишь,
Здесь даже не захочешь,
А что-то сочинишь.

Собираюсь в путь-дорогу.
Расставанья близок час.
И набиты всем помногу
Два баула «Адидас».