Татьяна Батурина - Аквамарин

Любовь меня приблизила к земле,
О солнце мне теперь не уколоться:
Свет из окна, ликующий во мгле,
И ласковее, и слепее солнца.

Пускай того, кто весел и горяч,
Былая боль утешно успокоит!
А мой любимый, мой вселенский плач?
Да он и вздоха тайного не стоит

Собаки доброй, втиснувшей свой нос
В тепло между перчаткой и ладонью!
И входит в душу медленно, вразброс
Такое молодое-молодое…

Вошёл – и нахваливал беды свои,
Свою полонянку-беглянку-свободу…
Как перед прыжком в омутовую воду
Отсрочки, отсрочки прошу у любви!

Дикарских, полуночных слов соловьи,
Как вольно они потрясают пространство,
Моей одинокости спящее царство!..
Отсрочки, отсрочки прошу у любви.

Бросаю ответное слово: лови,
Нет яблока горше, нет яблока слаже,
Вовеки свежо, и невидимо даже!..
Отсрочки, отсрочки прошу у любви.

Всё просто, всё ясно, в смиренной крови
Разнеженно дышит любовное пламя –
Пред распрями дня, пред желаньем желанья
Отсрочки, отсрочки прошу у любви!

Легко это пламя и тяжко вельми,
Оно в равновесии с тягой земною.
Пред светом и тенью – пред мной и мною –
Блаженной отсрочки прошу у любви…

Горит июньской розою окно,
Но пуще пыла розы и алее
Заря пылает, так сговорено
Между зарёй и розами аллеи –

Ревнуют ко единственной, моей,
В наивности стеснительной и пылкой,
От огненной короны до корней
Мерцающей таинственною жилкой.

Извечная повадка красоты –
Сиять, о сем и не подозревая,
Ища приязни мелкой пестроты!
Но ту пугает ясность ключевая.

Я посмелее: моему окну
Отважнее лучиться рядом с розой,
Подобное случалось в старину,
Я знаю не одну метаморфозу…

Какая радостная рань!
Тмутаракань, луна, герань,
Зима бессонная, безмерная…
«Ты первая моя, ты первая!»

Какая каменная темь!
И я – не я, сквозная тень
Твердит, как будто суеверная:
«Я первая твоя, я первая!»

В другой дали, в другом давно
Посмотришь в зимнее окно:
Больной рассвет, погода скверная…
«Ты первая моя, ты первая!»

Своей гордыней потайной
Легко ты счёты свёл со мной,
Но мучит память изуверная:
«Я первая твоя, я первая!»

И время осени приспело,
И на глазах нищает сад.
Как я любви своей жалела
В тот, прошлогодний, листопад!

Хотела полного покоя,
Тепло надеялась сберечь,
Когда медлительной рукою
Листы отряхивала с плеч.

Ни одного не засушила
Меж перелистанных страниц,
А сердце друга сокрушила
Игрой полуночных ресниц.

Но, видно, тайны листопада
И мне самой не избежать,
И друг у вишенного сада
Меня недолго будет ждать –
От золотого листопада
До золотого листопада…

Ты пил меня, как воду Мирозданья,
Глубинно чуя: вечность мне сестра.
Как жертву счастью, брал мои рыданья
На белом шёлке брачного одра.

Какой наивной полнилась любовью
Светлыня полудетского чела,
Когда безгрешной девственною болью
В потусторонность юность изошла!

И ныне, чистотой воспоминанья
Хранимый от нашествия времён,
Ты пьёшь меня, как воду Мирозданья,
К вселенской славе мною приобщён.

Он здесь уже, ноябрь невозбранный.
С небесной кроной утеряв родство,
Листок зари – бескрылый, безуханный –
Парит и наземь падает мертво.

Горчат во рту рябиновые сласти,
И хочется неповторимо жить!
Но всё ж, мой друг, о мимолётном счастье
Не тороплюсь жалеть и говорить.

Что нас роднит?
Порыв и неизбежность,
А надо, чтоб роднило естество,
Чтоб к сердцу подступающая нежность
Святила это дикое родство.

Ах, это больно – сращивать живое!
Ну то есть души, проще говоря…
В тебе одном всегда нас будет двое:
Я и другая, может быть, заря.

Во мне же неразгаданно таятся
Ты и другой, похожий на зарю.
То наши души, мучаясь, двоятся –
Единые!
Вот я и говорю…