Сергей Редков - Эхо вдохновений. Книга третья

Мой день, как Земля – круглый.
А я, как матрос – смуглый.
Вся жизнь – это рейс кругодневный,
Где боцман то пьяный, то гневный.

Уставший от сна и покоя,
Мой парусник требует бури.
Полундра! Да что же такое!
Опять капитан где-то курит.

Живу, словно крейсер «Аврора»,
Навечно прибитый к причалу.
А был ведь эскадрам опора,
И пушки, как тигры – рычали.

Но где б ни дымил я трубой,
В Стамбуле, Крыму или Сочи,
Мне вечно сигналят «Отбой»,
Пора возвращаться к ночи.

Свистит, пыхтит мой гордый чайник,
Стреляя струйкой пара.
Шипит надменно: «Умывальник
И стулья мне – не пара!

Что есть в сравнении со мной
Тарелки и ножи!?
Легли на стол, как хлам немой —
Без мысли, без души.

Один лишь я в себе таю
Все совершенства сразу!
Кипеть, бурлить не устаю.
Прекрасен я, как ваза!

Философ я! Поэт! Артист!
Никто мне не указ!».

…устал я слушать этот свист
И выключаю газ.

Мой день – как вагончик метро,
Блуждающий в тёмном тоннеле.
Глаза мои в окна смотрели,
Но в окнах – земное нутро.

Бегут вдоль стены провода,
Сплетая лихие наветы.
А хочется видеть рассветы,
Озёра, леса, города!

Но всюду – подземная ночь.
Лишь изредка, протуберанцем,
Врываются проблески станций,
И тьма разбегается прочь.

Те станции, что акварель:
Как праздник, сверкают в окошке
Плафонов цветные серёжки.
Мелькнут и… обратно в тоннель.

Я вчера прочёл в газете
Очень страшную статью.
Говорилось в ней: «планете
Скоро скажем мы adieu.

Солнце огненным гигантом
Вмиг расправится с Землёй.
Всё сгорит! Без вариантов.
Небо станет чёрной мглой».

Хорошо, что всё случится
Через много тысяч лет.
А сейчас пойду я бриться.
После – сделаю омлет.

Утром выбегу из дома,
Чтобы новый день испить.
В теле – сладкая истома.
Как же, братцы, любо жить!

Не хочу ни с кем ругаться.
Стану радость всем дарить…
Надо сильно испугаться,
Чтобы жизнь так полюбить.

От мирской сбегая суеты,
Я вошёл в просторный зал музея.
Прикоснулся к миру красоты,
На скульптуры белые глазея.

Ни о чём не плача, не скорбя,
Девять муз собрались у колонны.
Я взмолился: «Зевс, прошу тебя,
Сделай так, чтоб стал я Аполлоном!»

Зевс услышал. Я – окаменел
И застыл в холодном совершенстве.
Неподвижен взгляд. Лицо, как мел.
Я не чувствую, не плачу – вот блаженство!

Безмятежность образ мой хранит,
Идеал высокий воспевая…
А за окнами весь день весна кипит
Не музейная – цветущая, живая.

Не дай вам бог любить холодный мрамор,
Обретший плоть резцом воображения:
Израненной души самосожжение
Закончится дешёвой мелодрамой.

Блуждая в сладких кольцах фимиама,
Я прекращаю тщетное служение.
Моей любви немое отражение
Лежит руинами разрушенного храма.

С небес упал я в мир живых. Как прежде
В ушах звенит милейший женский лепет
О формах безупречности в одежде.

Но память сновидениями лепит
Безумие несбыточной мечты,
В которой счастьем оживаешь ты.

Мне нравится сидеть
в цирюльном зале
И видеть в зеркале
себя
в удобном кресле.
А рядом – девушка
с блестящей бритвой в пальцах
Так нежно водит лезвием
по шее.
В её глазах
я вижу
восхищенье
Своей работой
филигранно-тонкой.
В моих глазах —
она заметит
ужас:
Ещё чуть-чуть —
я стану тихим,
синим…

Я вжался в спинку,
полон осознанья,
Что жизнь тогда
становится
нам слаще,
Когда висит на волоске
над бездной,
А рядом – лезвие
в руках у милой девы…