Сергей Редков - Эхо вдохновений. Книга третья

Таким ответом непочтенным
Обижен гордый патриарх.
Взяв в руки старый альманах,
Покой спасает в тихом чтении
И в осмыслении бытия.
Или в пучине пития,
Когда в семье совсем уж плохо,
Когда слова жены, как блохи,
Кусают сердце всё больней,
И чаша гнева всё полней.

А были дни совсем иные,
Когда влюблённые вдвоём
Ныряли в счастья водоём,
И, от бессонницы больные,
В любовь играли день и ночь…
Но время то умчалось прочь.
Осталось только утомленье
И дней тоскливых повторенье —
Обиды молотильный круг.
Кто виноват? Ответ: супруг.

Он в брак вступил, как бодрый малый:
Работал с ночи до зари,
Жене цветы всегда дарил,
Не раскисал снежинкой талой,
Когда беда стучалась в дом…
Но вдруг сломалось что-то в нём.
Сперва уволился с работы,
Затем забросил все заботы
И пыльный полюбил уют:
Мужчины тоже устают.

Лежит, как вертолёт подбитый,
Уткнувшись носом в уголок,
Копя на животе жирок.
Глаза закроются – храпит и
Зевает сладко иногда.
Ему – покой, жене – беда:
Она готовит, убирает,
А муж в депрессии. Хворает.
Но почему он стал так жить?
Мы можем лишь предположить.

Муж с детства быть хотел «Великим» —
Министру, скажем, помогать,
А не лопатою махать
Всю жизнь, как истукан безликий.
Он, как в протест, в себя ушёл,
Но ничего там не нашёл…
А что жена? Она страдает
И каждый день его бодает
Упрёками со всех сторон.
Такие речи слышит он:

«Ведь я – навек твоя супруга, —
Весь день горбачусь, гнусь дугой!
А где зарплата, дорогой?»
И шваброй по спине упругой
Возлюбленного мужа бьёт.
А тот – опять своё поёт:
«Я – мыслю! Это – очень сложно.
Здесь, знаешь, надорваться можно.
Мне сильно жаль, что не дают
Зарплату за подобный труд».

О сколько гениев погибло
В дыму семейной суеты!
А может быть, мой друг, и ты
Творцом бы стал, но… ешь повидло
И, чтоб скандалов избежать,
Не смеешь даже возражать
Своей жене. Ты – у причала.
И как волна бы не качала,
Не тронет за душу твой стих:
Когда ты сыт, твой голос – тих.

Бывает так: Наполеоном,
Как ни старался, стать не смог.
И сразу сдулся и размок
И трутнем стал, в себя влюблённым.
Жену не замечает он,
Лишь требует сварить бульон.
Жена на мужа смотрит грозно.
Одумайся, пока не поздно!
Дождёшься, муж, большой беды.
И виноват в том – будешь ты.

Недолго женщина терпела
(Такой сюжет давно знаком).
Вернувшись как-то вечерком,
Зашла на кухню и… запела.
Движения, как пух, легки;
В глазах играют огоньки.
А муж – «Уж не ношу ль рога я?
Верна ли ты мне, дорогая?»
«Конечно, я тебе верна» —
С улыбкой молвила жена.

А то, что поздно возвращаюсь,
Так это – не моя вина:
Немного выпила вина
В гостях подруги давней. Каюсь!
Мы с ней до вечера сидим,
На фотографии глядим.
Затем уходим на прогулку
По скверам, паркам, переулкам.
Мне те прогулки – как халва:
В истоме сладкой голова!

Коварство муж подозревает,
Но доказательств явных нет.
К тому же, праздничный обед
Жена ему разогревает
И говорит: «Сегодня в пять
«Подруга» ждёт меня опять.
Какая цель того визита?
Стараюсь я для «паразита»:
Я роль изгнанницы приму,
Чтоб лучше мыслилось ему.

Уйду гулять до самой ночи!
Пусть думу думает за двух
И совершенствует свой дух,
И размышляет, сколько хочет.
Когда мужик разлёгся пнём —
Знай, гений шевелится в нём.
Поэму, может быть, напишет
Из тысячи четверостиший.
Иль, философией горя,
Познает тайну бытия…

С тех пор в семье той дни спокойны.
Наладился семейный быт:
Жена в «гостях», а муж храпит;
Всем хорошо, и все – довольны.
Не жизнь – мышиная возня…
Позвольте, милые друзья,
На том закончить повесть эту.
Послушайте совет поэта:
Муж! На диване не лежи,
Иначе счастье – убежит.

Мне кажется порою, что любовь
Становится похожа на забор:
Лишь только бросишь верх него свой взор,
Любимая сейчас же хмурит бровь.

Как будто счастье – это вечный бой,
Где верность превращается в острог,
Где приговор за пылкость слишком строг,
Где ревность застилает все собой…