Бахтиёр Ирмухамедов - Избранные нетленки в одном томе

Ты – женщина, с которой мне спокойно,
С которой я могу быть искренним во всём,
Которая покорно непокорна,
Как тихая вода пред ветром и огнём.
Ты – женщина, несущая свободу
Моей душе, мечтаньям и стихам.
Пусть я не нужен своему народу,
Но нужен я тебе: ты мой судья и храм!
Ты – женщина, последняя, наверно,
Из рода тех, кто сохранил в себе
Способность быть, как перед Богом, верной,
Всю посвятив себя любимого судьбе.
Ты – женщина, к которой через вьюгу,
Через соблазны жизни и обман
Я продираюсь, чтоб послушать фугу
О том, что всё ж рассеется туман.
Ты – женщина, умеющая мудро
Не обращать внимания на зло.
И каждый день я, просыпаясь утром,
Твержу себе: с тобой мне повезло!

Есть люди,
которым
плевать в мою душу
приятно.
Есть люди,
которым
плевки
возвращаю
обратно.
Есть люди,
для коих
мне жалко
бывает
плевка.
Есть люди,
которых
не примет
в себя
и строка.
Есть люди,
подобные
ветру
порывами
слов.
Есть люди,
сравненье с которыми —
скорбь для ослов.
Но есть и такие,
которых
осталось
не много;
Для них
не найти мне
достойного слога;
Пойду и в разведку я с ними сквозь пламя огня!
Да вот лишь вопрос:
а возьмут ли
с собою
меня?

Ах, дайте мне уснуть —
Мне хочется забыться:
Моя пустует грудь,
В ней нечему томиться.
Позвольте не дышать
Иль дайте задохнуться:
В меня моя душа
Не думает вернуться.
Закрыв мои глаза,
Меня вмотайте в саван;
Мне нечего сказать:
Мой путь – увы! – бесславен.
На кладбище мой труп
Скорее отнесите
И с теми, с кем был скуп,
Вы рядом положите.
И, стоя на ветру,
В моё упокоенье
Прочтите вслух суру,
Как я себе – забвенье.

Я жалею, что мне довелось
Жить в эпоху сплошного упадка,
Когда всё на Земле продалось
С потрохами и без остатка.
Как случилось, что шорох купюр
Заглушил соловьиные трели,
На рассвете кудахтанье кур
И симфонию звёздной метели?
Что проникло в людские сердца?
Завороженность бедного Кая? —
Ведь в чаду «золотого тельца»
Дух любви, как изгой, неприкаян.
И трубач расстаётся с трубой
И уходит, удушьем завьюжен…
Если в мире в опале любовь,
Значит, мир этот вовсе не нужен.

Давай писать стихи
О прошлом и грядущем;
Давай о настоящем
Прискорбно помолчим.
В былом у нас – грехи;
А в будущем – не лучше.
Но всё равно щадящим
Сей выглядит режим.
Давай-ка, вспомним дух
Геройских пятилеток
И планов богатырских,
И веры в «светлый путь»;
Как разлетелась в пух
И провалилась в Лету,
Разбилась, как бутылка,
Несделанного суть.
Закончить – не начать.
Начав же, не закончить.
Как пропита убого
Великая страна!
И нет причин кричать;
Язык всегда уклончив.
А закричишь, к порогу
Приблизится война.
Что было – то прошло;
И даже наша юность,
И даже наши грёзы,
И даже наши сны.
Лишь памяти стекло
Даёт увидеть лунность,
Струящиеся слёзы
Раздробленной страны.
Ты помнишь шум берёз,
Хребты и блеск Кавказа,
И пущи Беловежской
Похожесть на тайгу?
Но сквозь потоки слёз
Ты не окинешь глазом
Проложенные межи
Через глухую згу.
Что было – то прошло.
Но хорошо – что было.
Ведь будет, что воспомнить,
Ругая и любя!
Не обратить во зло
Друг другу то, что «мило», —
Вот в чём грядущий подвиг:
Мы – всё ж – одна судьба.
А будущее ждёт.
И мы там побываем.
Пускай не всё увидим,
Пускай не всё поймём.
Оно нас иль сожжёт,
Иль обернётся раем —
Но мы сейчас не выйдем
Из времени вдвоём!
Посмотрим, что же там;
Загадывать не будем:
Прогнозов экспонаты
Всегда полны трухи.
Пока ж сомнений хлам
Не выметут из буден,
Давай, мой конь крылатый,
Давай писать стихи.

Эту жизнь я уже промотал,
В непонятные игры играя.
Ты простишь ли меня, дорогая? —
Но банкрот я, и кончился бал.
Я не шулер. Но хваток азарт!
И в игру я был втянут коварно;
И в раскладе убийственном карт
Я увидел – попытка бездарна.
Но азарт – как взбесившийся конь! —
И я новую делаю ставку:
Всё, что было, поставил на кон;
Вновь расклад и… о, дайте удавку!
Но насмешливый гул казино,
Эти самодовольные туши,
Напоив меня терпким вином,
Предложили поставить мне душу.
О, пьянящий азарт! И на кон
Полетела душа без оглядки…
Эх, увы, не Есенин я: он
Лишь на женщин да зелье был падкий.
И ликующе-зло банкомет
Разметал роковую колоду…
Ну а после всё просто: я – мот.
Даже сил нет повыть на погоду.
Дорогая, хоть слово скажи,
Не казни в эту пустошь и стужу:
Ведь тобою любимую душу
Промотал я, играючи в «жизнь».