Джабраил Яхьяев: Сохраните. Избранные стихи юности

В поисках неведомого счастья,
Отняли мы сердце у земли
И, пронзая небо, самовластно
К звёздам направляли корабли.

Но в безмерном грохоте открытий,
Кажется, никто не слышал, как
Повторяло сердце:
– Сохраните
Эту землю, эти облака…

Мы раскрыли сердце мира нараспашку,
Но, заставив города цвести,
Ничего прекрасней полевой ромашки
Так и не смогли изобрести.

В ожидании другого слова,
Я стоял на сумрачном мосту.
И среди молчания живого
Голос растревожил пустоту.

Он поведал всему миру:
«Люди!
На закате или на заре —
Каждый день вы молите о чуде,
Но его не можете узреть
В каждом шаге вашего дыханья,
В мирном утре с чистой синевой,
В самом нежном детском лепетанье
И в улыбке матери живой.
Каждый день становится вчерашним
В череде грядущих наших дней.
Где же чудо?
Чудо в настоящем.»
…
Голос этот жил всегда во мне.

Еду кланяться отчему дому.
Путь мой ясен – поля и поля…
На безлюдных Господних ладонях
Зеленеет живая земля.

Это Родина… Синее небо
Обнимает широкую даль,
И поёт первозданный молебен
Уходящая к людям вода.

Это Родина… Мать у порога,
Не сводящая взора с пути,
По-талышски молящая Бога
Сыновей сохранить и спасти.

В ряду домов села полупустого
Ночь выдала покинутый очаг.
Он стал приютом для людей без крова,
Открывших дверь без стука и ключа.

Всё в этом доме просто и знакомо:
Скрипучий пол, иконы в уголке…
Нет, здесь не будет тёмного погрома,
Не будет зла в распущенной руке.

Как некогда оставленные дети,
Забывшие родителей своих,
Они молчали…
Луч печного света
Лизал, как, пёс, их огрубевший лик.

Что снилось им, того не знали стены,
Не знали окна и не знала печь,
Но помнит дом, как мимолётной тенью
Им песню детства кто-то тихо пел.

И где б они ни получали крова,
Как в темноте горящее пятно,
В глухой тиши села полупустого
Им светит одинокое окно.

Щина Хыдо 1, снова снится
Разожжённое таню 2,
Бабушка кладёт на скатерть
Горный хлеб – горячий нюн 3.

И как в детстве, помня голод
И талышские дожди,
Прижимаю, словно солнце,
Этот хлеб к своей груди…

Светит он теперь как знамя
Края горного огней
И звездою путеводной
До моих последних дней.

Спите, дети поднебесья,
Под моим крылом.
Синий холод не посмеет
Потревожить дом.
Печь, растопленная мною,
Диких звёзд полна,
И качается в прихожей
Лампочка-луна.
И пока гуляет холод
И немая тьма,
Я поведаю вам сказку
Про земную Мать.
Про неведомую силу
Материнских слов,
И о том, как исцеляет
Матери любовь.
Этот дом хранит молчанье
Женщины земной.
Вы запомните, прошу вас,
Сказанное мной.
И наутро, покидая
Дом из детских дней,
Помолитесь о рассветах
Матери своей.

Медной россыпью злого апреля
Затуманился ветхий дом;
Ветер к смертной пробрался постели,
Закружился на месте пустом.

А в углах сохранившийся холод
Зашумел… На осевшей пыли
Деревянного старого пола
Пальцы детские круг провели…

Ты теперь за чертою сознанья,
Знаешь Бога и Вечный покой;
Мир остался в пыли ожиданья
Ветра смерти на почве земной…

В русском сне, облачённом в снега,
Не могу я порою услышать,
Как трубит в золотые рога
Горный ветер родного Талыша.
Звон его я впитал с молоком
С ненасытной незримою дрожью,
Но, другими ветрами влеком,
Поклонился у горных подножий
И покинул талышский очаг…
С той поры на зелёном раздолье
Пел я песни и вволю кричал!