Array Коллектив авторов - Цветок эмигранта. Роза ветров. Антология

Ах, вы ночки, мои ночки!
Как бы мне вас пережить…
Вот уже и ангелочки
рядом начали кружить…

на земле слишком мало
свободного места
словно в шлюпке
во время кораблекрушенья
кто-то сгинул
и имя его неизвестно
а кто выплыл
продолжил по мукам хожденье
перемешано всё
как в домашнем салате
как в помойном ведре
как в еде некошерной
кто-то слёзы прольёт
о безвестном солдате
ну а после возьмёт
автомат лицемерно
между злом и добром
не такая уж пропасть
между правдой и ложью
всё меньше различье
уступает нахальству
невинная робость
и бесстыдство
напялило маску приличья

Лети, душа, за тридевять земель,
как лепесток из доброй детской сказки.
Туда, где звезд густая нонпарель
и Млечный путь залит молочной краской.

Беги душа от суеты сует,
от лжи и от людского равнодушья.
Лети туда, где ярок божий свет,
покуда как свеча он не потушен.

Ты засиделась, милая душа,
и я с тобой присяду на крылечко…
Уже пора, наверно, не спеша
нам теплое подыскивать местечко.

Засыпают последние розы
в умирающем нашем саду.
Под холодным осенним наркозом,
у озябших берез на виду.
Не согреют еловые ветки
их своим ароматным теплом,
лишь старанием доброй соседки
по весне они вспыхнут кустом.

мои стихи совсем как дети
и непослушны и смешны
не спят при выключенном свете
боятся в доме тишины
словами с радостью играют
и не ложатся допоздна
всё то что сложно упрощают
из мухи делают слона
на них порою нет управы
как захотят себя ведут
по-детски ищут легкой
славы
и плачут если не найдут.

Свет желтовато-мутный
сеет окно сквозь шторы.
Тёмное время суток.
Спешные разговоры.

На лаконичность мода.
Короток день, как прочерк.
Тёмное время года
полдень сближает с ночью.

Год – он всего лишь веха,
меньшая из отметин.
Тёмные годы века
были во всех столетьях.

В каждое, будто внове,
двери срывая с петель,
входит средневековье,
как Ежи Лец заметил.

Я впадаю в тебя, как впадает река
в океан, от заката подсвеченный алым,
на неблизком пути разбивая бока
о своих берегов сиротливые скалы.
Косяки моих рыб у тебя в глубине,
беспредельность почуя, резвятся беспечно,
но седая волна, прокатив на спине,
их назад возвращает течением встречным.
Я с собой приношу столько лишних даров —
их уже собралось, что на сердце отметин:
почерневшие брёвна разбитых плотов
и прибрежных ракит отсыревшие плети.
Так спокойно лицо уходящего дня:
света сизый опал, тихий шелест прибоя…
Теплой солью его ты впадаешь в меня
и по венам течёшь, наполняя собою.

Я рискнула однажды родиться на свет —
он мерцал так призывно и близко —
и, наивно не зная, что выбора нет,
поддалась искушению риска.

Меня вдоволь швыряло то кверху, то вниз,
я не раз пустоту обнимала,
но теперь понимаю: оправдан был риск,
хоть не я рисковала, а мама.

И пуститься на риск соблазняла тетрадь
с разлинованной голубизною:
в ней рискнула однажды пять слов срифмовать,
не поняв, что рискую судьбою.

Я синицу поздней в заоконный простор
отпустила из рук, не жалея,
когда гордый журавль за вершинами гор
был над жизнью не властен моею.

Он однажды слетел, чтоб испить из ручья
моего, непонятно-знакомый.
Я рискнула коснуться ладонью плеча
у дверей уже общего дома.

Не лукавлю, что вовсе уже ни о чём
не жалею, но выигрыш краше.
Я рискнула вчерашним остывшим борщом
ради нынешней пенистой чаши.

Что нам завтра сулит, что стоит на кону,
и длинна ли последняя главка?
Но сегодня я только покоем рискну,
как не самой высокою ставкой.