Евгений Воробьев - Не много стихов?

Стихли разговоры.
Слышен бой часов.
Новый год наступил.

Каждый хочет
быть счастливым,
всю жизнь молодым,
всю жизнь красивым.

Каждый хочет
жить в столице,
иметь свой дом
и отдых в Ницце.

Каждый хочет
быть успешным,
иметь большой бизнес
и быть безгрешным.

Каждый хочет,
но не каждый может,
и бог нам в этом
вряд ли поможет.

Суровый взгляд.
Черная форма. Кокарда.
Я что-то нарушил?

В темноте беспросветной
глядят на меня
два молочных светила
из преддверия дня.
Разливая в бокалы
зерновой самогон,
говорит полушепотом
небритый «погон».
И ударив стеклом
о другое стекло,
перелив через край
зерновое вино,
два молочных светила
из преддверия дня
мне мигают одним,
не внимая уж для
поддержания темы,
в разговоры о тьме,
что совсем беспросветна
в мирской пустоте.
Но с лучами рассвета,
разогнав тишину,
неумытый «погон»,
растворив всю тоску
в зерновом самогоне,
омывает водой
два молочных светила
и идет на покой.

Я не знаю,
кто что пьет,
приходите каждый
со своим алкоголем.
А я для алкоголя
сегодня слишком болен.
Налейте-ка мне чаю
и отведите в баню!

Поет соловей.
Покойно на кладбище.
Запахло дождем.

Чужая кровь
На ладонях моих.
Убил комара.

Здесь не так как Там.
Здесь дают по рогам.
Здесь в глаза тебе лгут.
Здесь за правду убьют.
Здесь нет веры словам.
Танком Здесь по ногам.
Здесь всех честных – в тюрьму.
Здесь нечестным – мошну
Помогают набить.
Здесь – мозг водкой залить,
Чтоб с ума не сойти.
Что Здесь ждёт впереди?
Здесь не видно пути.
Здесь свобода внутри.
Здесь не нужен ты.
Спи.

Воистину, сбилась гармония мира.
Не хочется боле влачить сей удел.
Я стопы направлю в сторону ПИРА,
И, может быть, там обрету свой предел.
Наемся запретных плодов до отвала.
Вкушу самых разных греховных утех.
Забуду про все предпосылки развала,
Задушит меня раскатистый смех.

Поднимая над лесом
снежную пыль,
поезд мчится.
Колеса стучат.
За окном вагона —
морозная стынь,
и вдоль рельсов,
от ужаса матом благим,
точно бабы,
волки кричат.
Вот и станция.
Водку допили.
Вставай!
Надо, друг,
на перрон выползать.
Проводник будет в ночь
фонарями махать
и добро в спины нам
извергать.
Опираясь на плечи
друг друга, войдём
в неопознанный город
вдвоём.
И, возможно, к утру,
мы разыщем порог,
где покой, наконец,
обретём.

В городе стало красиво.
В городе стало бел о .
Снега выпало много.
Укрыло грязь и говно.
Засыпаны снегом машины,
дома, дворы, гаражи,
контейнеры ржавые с мусором,
замёрзшие насмерть бомжи.

Ты – сраный дауншифтер!
Живёшь в такой глуши,
где вместо телевизора —
щепотка анаши.
Газет ты не читаешь,
не слушаешь футбол.
Коров руками доишь
и ждёшь тройной отёл.
Посеяв в грунт пшеницу,
надеешься на хлеб.
Любуешься природой,
в плену духовных скреп.
Но я тебе завидую
среди бетонных стен,
асфальта и угара,
и вечных перемен.

Скажи-ка трамваю,
пускай едет прямо,
направо-налево не надо,
зачем?
Когда остановка,
где нас ждут?
Не знаешь?
Билета не надо!
Кондуктор!
Отстань!
Ну, вот!
Кто-то машет
в окно нам призывно!
Да всё!
Мы выходим!
Не надо орать!
Да здравствуйте, люди,
что ехали с нами!
Спасибо,
кондуктор!
Не выгнал,
бывай!

Сидят на бульваре
никчёмные люди.
Пьют «колу» и пиво,
глазеют на груди.
Пыхтят папироской,
пускают дымок.
Гогочут, читая
измятый листок,
в котором изложена
формула счастья.
С бульвара их выгонит
только ненастье.

Кубатура пол-литры.
Одиночество встарь.
Квадратура
гранёных стаканов.
Боле не с кем мне
те величины считать.
За столом только я
с перегаром.