Иван Блохин - Избранное

Свернулись листья и пожухли…
Сейчас бы ей глоток воды,
Но люди здесь как будто глухли
К чужому голосу беды.

Она в ветвях своих не прячет
Луч солнца утром по росе…
Лишь потому она не плачет,
Что слёзы выплаканы все.

Что ни письмо, то ураган эмоций,
Потом – молчанка, странное затишье.
Я думал, помолчит и отзовётся,
И верил, если любит, то напишет.

И наконец дождался я ответа,
Что вышла замуж, муж «бубновой масти»…
Далёкая, спасибо и на этом,
Хоть буду знать, что встретила ты счастье.

Я на дежурство заступал спокоен.
Не бредил твоим именем ночами,
Но за собой заметил я такое:
Во мне с тех пор прибавилось молчанья.

Вижу: мой солдат не сводит
С проводницы ясных глаз,
А она опять как вроде
Подметает пол у нас.

Разговоры, недомолвки,
С многоточием ответ…
Но в проходе и на полках
Визуально – сора нет.

Липы тлеют под снежными искрами,
Ветер в небе катает луну…
Всё равно догоню тебя, быструю,
И в глаза твои загляну.

Я хочу прикоснуться к истине,
Почему восхищённо влюблён…
Или я ошибаюсь? И к пристани
Не приду твоим кораблём?

В поле снежная пряжа стелется,
Навивая сугробы до туч,
В эту ночь беспросветной метелицы
Ты во мне, словно солнечный луч.

Строгий врач выведывает правду,
Чем болел, когда и сколько раз…
Но во мне – мальчишество, бравада,
Не предстать бы слабаком сейчас.

Чтоб не очутиться вдруг в запасе,
Отвечаю: «Никогда», «ничем».
Правду не скажу ни в коем разе
И о травме не веду речей.

Нужен я на страже рубежей,
Где в высоких сопках пост затерян…
Ну а врач меня глазами сверлит,
С виду став сердитей и важней.

Говорю: «Не помню» и «не знаю»,
«Не тревожит», «жалоб нет», «привык».
Придиралу съесть готов глазами
И рублю с плеча: «Здоров, как бык!»

Рюкзак солдатский стал как будто легче.
От жаворонков звон стоит в ушах.
Меня встречает васильковый вечер,
Пшеничными колосьями шурша.

Иду по тропке лёгкими шагами,
Дышу густым настоем на меду,
Вдали кусты былинными шатрами
Раскинулись на круче, на виду.

Я вижу древний дуб над косогором,
Весь в шрамах, словно витязь, но живой.
А рядом с ним землянка, от которой
Осталась только яма с лебедой.

Свечерело. На отдых пора.
Вот и птицы умолкли дружно.
Я опять задержусь у двора.
Для души это очень нужно.

Любо мне, что подрос тополёк
И своей верховодит ватагой.
Жарким летом ему я помог
Ключевою живительной влагой.

Наконец-то расправил крыло
За рекою лесок наш еловый,
Мы когда-то оврагу назло
Посадили его всею школой.

Штабель дров белотелых стеной
Встал под самый навес у пристроя.
Сена свежего запах парной
На родном разнотравье настоян.

Я стою, сам с собой говорю.
Мне за прожитый день не обидно.
Я за речку смотрю и смотрю,
Хоть давно ничего там не видно.

Ливень набежал невесть откуда.
Поливал, как будто из ведра.
Вспенил лужи и стремглав к запрудам
Прыткий, засучив штаны, удрал.

Вслед возликовало солнце в небе,
Расплескалась морем синева,
И такой в садах поднялся щебет –
Даже захмелела голова.

Глядь – подсолнух поклонился в пояс,
Отряхнулись от жары цветы…
Я за тех всё чаще беспокоюсь,
Кто не понял этой чистоты!

Сон оборвавши, как струну,
Метнулась тенью
Мать к окну:
Вдали полнеба полыхало…
– Так странно зорька заиграла, –
Она себе
Сказала вслух.
Тревожен голос был и глух.

Петух горланил во дворе.
Молчал наш Верный в конуре.
Ни взрыва бомб,
Ни в небе гула,
Но мама больше не уснула.