Иван Торопов - Избранное

Нет, не забылась та отцовская лодка, выдолбленная из мощного тела осины, остро пахнущая свежестью раскрытого дерева, спокойно лежащая в разнотравье лесной поляны… «Будто белорыбица какая, только что вытащенная из воды…»

Не развеялась в памяти двенадцатилетнего коми мальчугана эта картина, не затерялось в череде жизненных воспоминаний ощущение праздничности добротно сделанной работы и не раз позднее окатывало душу нечто более высокое, более святое, открывшееся в те раннелетние дни 1941 года. «…Я, наверно, впервые в своей жизни, по крайней мере впервые более или менее осознанно, ощутил ВЕЛИКОЕ ЧУВСТВО ОТЦА. Всеми фибрами юной души своей почувствовал одно из самых прекрасных чувств на земле, во всей живой природе…»

Это уже потом, спустя несколько тревожных военных месяцев, ворвалось в сознание глухое и слепое понятие — БЕЗОТЦОВЩИНА, это потом, надорвавшись, умерла мать и детей захлестнуло СИРОТСТВО, это потом… А пока — такой доверчивый на добро, на строгую ласку и светлую печаль открывался мир, какими неяркими красками он лучился, сколько в нем было неизведанных тайн и радостных открытий!..

Вот на таком немыслимом срезе светлого и горестного, праздничного и печального, полнокровного и обделенного и родился на берегах северной Сысолы-реки талант коми писателя, лауреата Государственной премии РСФСР имени М. Горького Ивана Торопова. Именно ему довелось в нашей строгой и честной литературе сказать свое заветное слово о целом поколении советских людей, чье отрочество и юность пришлись на военные и послевоенные годы. Именно ему — Ивану Григорьевичу Торопову — и по своей судьбе, и по своей природной одаренности удалось достовернее других, пронзительнее многих описать то суровое время, выразить с сердечной искренностью и душевной наполненностью народную беду и народную жизнестойкость. О таких талантах, об их главном творческом устремлении как-то верно заметил Александр Твардовский: «Так память горя велика, глухая память боли. Она не стишится пока, не выскажется вволю».

Почему же не «стишилась» она на коми-земле, на которую не ступал враг? Почему коми писателю, представителю немногочисленного народа России, выпал такой заветный удел — стать летописцем тыловой страды, не смолкавшей долгих четыре года в Сибири и на Урале, в Средней Азии и на Дальнем Севере?..

Война, конечно, не обошла никого, ни один народ. Всей своей нечеловеческой силой она ударила и по коми — издавна лесному, мирному народу, жившему охотой и рыболовством, в мудрой гармонии с природой, не помышлявшему никогда о захвате чужих территорий (своей земли за глаза хватало!), не искавшему своей судьбы в войнах с соседями. Такова была историческая доля коми людей, и она в своей многовековой истории взрастила терпеливый, умелый, выносливый народ, соседствовавший с русскими, крепивший общую государственность. «Перед нами, — писал в конце прошлого века известный русский писатель-народник П. В. Засодимский, — широко и далеко развертывается картина совсем глухого, дикого края — громадное зеленое пространство, почти сплошь поросшее дремучими лесами. На севере эти леса доходят до мшистых болот Архангельской губернии; далеко-далеко на востоке эти леса вползают на отроги Уральских гор, за ними уже темнеет Сибирь; на юге они примыкают к пермским и вятским, а на западе и на северо-западе они сливаются с устюгскими и яренскими волоками».

Где-то здесь развернул во второй половине XIV века свою миссионерскую деятельность знаменитый просветитель Стефан Храп, прозванный Пермским, один из сподвижников Сергия Радонежского, о судьбе которого поведал в житие — выдающемся памятнике древнерусской литературы — Епифаний Премудрый. Стефан составил древнепермскую [1] Пермянами раньше называли предков коми-зырян и коми-пермяков. азбуку в «24 буквы, по числу букв греческой азбуки и по речи пермского языка», перевел на древнепермский язык некоторые молитвы и песнопения, основал на коми-земле первую школу, где обучались грамоте дети местного населения. Память о подвижничестве Стефана Пермского, современника Дмитрия Донского и Андрея Рублева (кстати, бытует легенда, что в Сыктывкаре еще до войны можно было увидеть иконы «рублева письма», привезенные с собой Пермским), жива и поныне, в чем убеждаешься, побывав в коми селе Усть-Вымь, бывшей «резиденции» Стефана, где в местном музее немалое место отведено деятельности великого просветителя.