Нина Майорова - Пока нас помнят, мы живём. Проза, стихи

Анна была старшей дочерью и родилась в деревне. Дед, обосновавшись в Петербурге, привез семью и определил Анну в гимназию. Бабушка, всю жизнь прожившая в деревне, купила на ярмарке, как ей казалось, очень красивое платье для учёбы. Когда Анна пришла в гимназию в этом платье, то одноклассники сразу прозвали её «деревенщиной». Платье не соответствовало Санкт-Петербургской моде. Анна решила стать первой ученицей. Что она и сделала. Анна учила предмет на два параграфа больше заданного. В результате, когда учитель объяснял новый материал, она его уже знала и всегда первой отвечала на вопросы учителя. Блестяще окончив гимназию, она решила получить высшее образование. В России в то время в университет женщин не принимали. Для получения высшего образования для женщин был всего один путь – окончить «Высшие женские курсы». Обучение было платное и дед сказал, что на гимназию меня хватило (гимназия тоже была платная), а дальнейшее образование оплачивайте сами. На курсах было три бесплатных места, которые оплачивали меценаты. Анна блестяще сдала экзамены и получила возможность обучаться бесплатно. Таким образом, она получила высшее образование, что было в дореволюционной России большой редкостью.

После окончания курсов она работала, а потом, как считалось, удачно вышла замуж за коммерсанта – Германа Протца. Он был прибалтийским немцем. На самом деле он был полукровка: наполовину немец, наполовину эстонец. Выйти замуж за немца считалось престижным, ведь вся царская семья, хотя они считались русскими, были практически немцами. На протяжении многих веков все российские престолонаследники женились на немецких принцессах. Интересно воспоминание о Германе, который приехал к деду в деревню Татины. Каждое утро Герман в огороде делал гимнастику. После того, как он уехал, соседи спрашивали у деда, какой он веры. О гимнастике никто не имел понятия. И все думали, что Герман поклоняется каким-то неизвестным богам.

В трудные послереволюционные годы Герман Протц с семьёй решил вернуться в Прибалтику, где его отец владел магазином в одном из городков Эстонии. Приняли их очень враждебно. Одной из причин вражды было то, что Герман был женат на русской. И они вынуждены были оттуда быстро бежать назад в Россию. В 1991-м году, когда Прибалтика отделилась от России, я спрашивала Иру (дочку Германа), что будет с русскими. Она сказала – ясно, что, вот почитай и дала мне письма матери того времени.

Причину враждебности мне трудно объяснить, ведь эстонцы (чухонцы) непонятно когда были независимыми. До завоевания Прибалтики Петром Эстония принадлежала шведам. Но шведы, как я с удивлением узнала, побывав на экскурсии в Таллине, считали чухонцев низшей расой. В центральную часть Таллина, огороженную крепостной стеной, им вообще запрещалось входить. А в окрестности им нельзя было ходить по узким тротуарам, если рядом проходил швед. В лютеранских церквях на стенах находятся надписи с похороненными там знатными людьми. Это сплошь немецкие и шведские фамилии. Ни одного эстонца. Похоже, что знати среди эстонцев не было вообще.

Один мой знакомый, муж моей подруги, помнит, как его эвакуировали из Таллина в 1941-м году. Ему было четыре года. Его отец работал главным инженером на заводе. Немцы были близко. Уже было ясно, что оставаться в городе опасно, но он пошел на завод. Его тут же убили. За семьёй приехал грузовик. И он помнит, как они ехали по улицам сплошь уставленными столбами с повешенными русскими. Это эстонцы приготовили подарок для наступающих фашистов. Я раньше думала, что с русскими расправились немцы, а оказывается это эстонцы устроили массовую резню. Похожие воспоминания я слышала и от других очевидцев.

У Анны были две дочки. Одной дали русское имя Ира, но в паспорте записали национальность – немка, а другой немецкое имя Ида, а в паспорте записали русская. У Иды никогда не было проблем с властями. Она вышла замуж за инженера, который впоследствии занимал хорошие должности и был достаточно обеспечен, родила двух детей и жила в Ленинграде. А у Иры были проблемы из-за её национальности. В начале войны Германа арестовали и сослали в лагерь. Он там с трудом выжил. В конце войны его сослали в Сибирь на поселение.

Ире с матерью было запрещено жить в Москве и Ленинграде. Ира поступила в Саратовский университет на химический факультет. Блестяще училась. Даже вроде бы получала повышенную (сталинскую) стипендию. При распределении она заявила на комиссии, что хочет, чтобы её послали в самую глушь. Так её и распределили. Она рассказывала, что когда ехала в эту деревню, шофер сказал, что это то самое место, где только общие бани. Оказалось, что действительно в этом далеком селе (вроде бы север Архангельской области) были общие бани для мужчин и женщин. Но для Иры баню готовили специально в отдельный день. Ира была очень одаренным человеком и замечательным рассказчиком. Мы, её двоюродные сестры и брат, не отходили от неё, когда она приезжала в Татины, завороженно слушали её рассказы. Неважно, о чем они были, – все было очень интересно. Впоследствии, она поселилась в Зарайске (за 101-м км от Москвы), расположенном на берегу реки Осётр. Татины были в 20-ти км от Зарайска. Всю жизнь проработала в школе. Стала заслуженной учительницей СССР. Школу, где она преподавала, стали называть с химическим уклоном. Многие ученики школы впоследствии закончили химфак МГУ.