Слова любви – минутный всплеск слепого чувства,
Как и минутная иллюзия весны,
Минутный слепок с грёз минутного искусства,
Минутный голос среди вечной тишины.
Как только сказаны, они свой смысл теряют
(слова несказанные лишь хранят его);
Но как же всё-таки от них сугробы тают
В душе холодной и не ждущей ничего…
Она была совсем обычная девчонка:
Лицо приятное, но без особых черт,
Дырявый свитер, старомодная юбчонка —
Всё заурядно, как надорванный конверт.
В толпе студийной краснощёкой молодёжи 8
Она росла, как бледный, слабенький цветок,
Не выделяясь ни здоровым цветом кожи,
Ни стройной порослью прямых и тонких ног.
Увы, единственным, что резко отличало
Её от стайки артистической подруг,
Был запах лошади, который источала
Одежда в сгибах плечевых девичьих рук.
Перегоревший, застарелый запах пота,
Намёк на деятельность скрытую желёз,
Настолько сильный, что ломилась в глотку рвота,
Бил то и дело в мой брезгливый, нежный нос.
Кто знает, может, я бы так и не заметил
Её простого и неброского лица,
Когда бы случай ненадолго не приветил
И не согрел бы наши бедные сердца…
В тот вечер в студии мы красили поделки:
Вовсю готовились к премьере. Шум и смех
Сопровождали наши полупосиделки.
Все предвкушали неминуемый успех.
Я, как и все, в тот вечер искренне смеялся,
Загнав привычный сплин на дно души своей;
Ко всем девчатам, как репейный цвет, цеплялся
И, наконец, устав, уселся рядом с ней .
Лицо, похожее на тусклый день осенний,
На мозглый воздух, весь пронизанный дождём;
Во взгляде капли нет тепла – ожесточенье,
Неслышный стон, глухая боль застыли в нём.
В стекляшках глаз её холодных отразились
Моё безверие, мой измождённый дух…
Вопрос, ответ, ещё вопрос – разговорились,
И что молчало как-то высказалось вслух.
Немая скорбь, в груди носимая глубоко,
Вдруг поднялась со дна безудержной волной.
И стало нам не так на свете одиноко
У края бездны нашей жизни сволочной.
Я знал: ничем, увы, не кончится в двух душах
Минутной нежности болезненный прилив,
Ибо реальность и безверие задушат
Своей железною рукой любой порыв.
Но я хотел любить, натура умоляла:
Тепла, хоть капельку отрадного тепла!
Всё существо от одиночества устало,
И сердце стало холодней куска стекла.
Вот так же самка, как её приходят сроки,
Слезами давится: хоть сдохнуть, но рожать!
А невозможность всё высасывает соки,
И всё приходится всю жизнь чего-то ждать…
Я ей писал в стихах о том, что дух мятежный
Наружу просится из плотского гнезда,
О том, как свет свой шлёт мне иллюзорно-нежный
Порой вечерней одинокая звезда.
Я ей писал, что мы две капли, обречённых
На неслияние безжалостной судьбой —
Два существа, несчастных, бедных и никчёмных,
С отяжелевшей от досады головой.
Она читала их без тени восхищенья,
Скупые строки тех безрадостных стихов,
И обнажала на какое-то мгновенье
В награду жёлтый ряд прокуренных зубов.
И только раз её глаза огнём блеснули,
Всю чистоту продемонстрировав свою, —
Когда мои ей губы на ухо шепнули:
«Наташенька, я… я тебя люблю».
О боже, как же детски, трогательно-мило
Она уткнулась носом-кнопкой мне в плечо
И недоверчиво, чуть слышно попросила:
«Ещё, пожалуйста, скажи, ещё, ещё…».
Остыв, уходит сквозь песок по капле влага,
Звучат слова, в звучаньи том теряя смысл.
Но сохранит в безмолвьи строк скупых бумага
Минутным чувством нежно тронутую мысль.
Мираж поблёк, исчез, пропал за поворотом;
Он не вернётся, как ни плачь, как ни зови.
И только в памяти живёт тот запах пота
Как символ слёз несостоявшейся любви.
Запахи, запахи, болью живущие
Где-то на дне в подсознаньи моём,
Грустью о чём-то мне душу гнетущие,
Грустью-тоской неизвестно о чём.
Читать дальше