Без тебя этот мир станет жалкой игрою.
У меня отберут и последнюю радость.
Значит, жизни и не было. Не состоялась.
Или просто прошла.
Стороною…
Разве ты причинишь мне такое страданье,
если знаешь, как трудно смириться с потерей,
что уже – н а в с е г д а!.. и бессмысленно верить
в чьё-то: «Богу виднее»…
В истерзанной ране
время нервы мотает по кругу бессонниц,
для которых вообще не придумано утро,
и ты сходишь с ума…
впрочем, тоже – как будто…
небо выпив,
достав из колодца.
Где… и кто ты… зачем?!.. – в перевёрнутом мире…
ЧТО считается правдой, когда нет причины
возвращаться в себя… – без родного мужчины…
и в чужой одинокой квартире…
Была б любимая кровать,
а сон найдётся,
когда моя – живая – мать
уложит солнце.
За горизонтом – тишина.
Уснули волны.
Была б любимая она,
ему – и полно…
Зачем мне лишние страданья
В огромном склепе лишних слов…
Когда меня с тобой не станет,
Ты сам из сотни пустяков
Начнёшь слагать моё скитанье
По замыслу своих ветров.
Будет ли мне на земле этой правда?
Станут ли выше деревья в саду?
Пусть я листочек… но я ведь – крылатый!
Значит,
и не
упаду…
Я тебе улыбаюсь сквозь слёзы.
Осень – время улыбок насквозь.
Потому что мы так несерьёзно
Были вместе,
серьёзными – врозь…
Кончилась ещё одна тетрадь,
кляксой мониторной
ставя точку.
Хорошо…
Молитвой обнимать
тихое пространство
многоточий…
На чёрном нерве полутьмы
Играл последний полуночник.
Хотелось в целое размыть
Все полу-между-недоношен.
Хотелось сонные слова
Калечить до живого крика.
Последний нерв, не унывай!
Черней придумают интриги,
Где будет не до недофраз
И недокриков недоболи.
Весь мир – охранный перифраз
Единой тьмы.
(Стон колоколен?)
По сонному небу гуляется легче.
Ничто не тревожится здесь суетой.
И если тебя я (не дай Бог!) и встречу,
Одно успокоит: я сплю…
Я – ничто!
Расплата бывает такой эфемерной.
Но время теряет свои чертежи.
Ничто и Никто.
Никогда.
В костюмерной
Костюмы закончились.
Голеньким ж и т ь.
Асфальт утащили на небо.
Осталась сырая дорога.
А сверху – ни зёрнышка снега.
Лишь серого много. Так много,
Что нет на земле ему места!
Но как-то вмещается в душу.
Не сеяно. Твердо… А если
Себя изнутри я разрушу? —
Куда растревоженный хаос
Запрячется по этикету?
Как будто зима состоялась
Не снегом, а лишь
марафетом.
Солнышко в ладошку помещалось.
Только на ладошке много ранок.
Глупая, бессмысленная шалость:
Карлик
в соответствия
играет.
В голове затихает рассказанный вечер.
Словно кто-то его сочинил до меня —
и пригрелся внутри, хоть и греть было нечем,
убеждая, что он – это я.
А сюжет-то простой: делать вид, что не слышишь.
(Разве кто-то посмел бы тебе диктовать?!) —
И по-прежнему знать, что один из вас – лишний,
хоть ему и ложиться в кровать…
Я долго к миру привыкала —
И не привыкла до сих пор.
Хватаю чистыми руками
Дерьмо, напялившее флёр.
Не различаю суть покрова,
И сам покров уже не суть,
Когда любой натренирован
Тебя с закуской прихлебнуть.
Внутри сломался детский краник,
И кровь сливается моя
В изломы пьяного кривлянья
На страшной морде Бытия.
Мне больше некуда идти.
Мой дом закончился с порога.
А я осталась взаперти.
Как будто путник
без дороги…
Ты – брошенный в толпе?
Я это проходила.
И выбрала – одна.
А значит, вне толпы…
Пускай всё тот же путь,
И та же кровь в чернилах,
И вдох сиротских дней
Глотает ту же пыль;
И та же маета
Под стоны зимней ночи
Сминает лунный шлейф
Приснившихся грехов…
Читать дальше