Ирина Батый - Ода душе народа. Сборник поэм

Слышим: – «Русская душа!»
С выраженьем сказано.
А плоха, иль хороша?
Точно не указано.
Отчего выходит так,
что нужда разгадывать
ставит всех в такой просак —
в тьму души заглядывать?
Иль там вовсе и не тьма,
а лучей свечение?
Затруднительно весьма
сделать заключение.
Чтоб прослыть в ней знатоком
и иметь суждение —
должен быть с душой знаком
человек. Строение
неизвестно никому
этакой субстанции.
В теле в нашем, как в дому,
в рёбрах есть вакансии
для одной из многих душ,
как кому сподобится.
Из иного мира куш
в нас вселяет Троица.
Оттого «живой душой»
всякий называется.
Он – и малый, и большой —
на земле спасается.
Сам – не местный, а как гость,
целый век скитается,
хоть затем крушится кость,
в детях – возрождается.

Что же, «русская душа»
так и не разгадана?
И плоха, иль хороша
та, что нам подарена?
Вероятнее всего,
что понятье узкое
будет разгадать легко
лишь сословью русскому.
От того коль заболит
душенька у русского,
он тотчас благоволит,
на манер приютского,
отыскать себе родню —
близко или далеко.
Раз иль несколько на дню
сердцу биться нелегко.
Хорошо другой русак,
видя «затруднение»,
рассудит и так, и сяк
это положение.
Глаз его, что твой рентген,
по такому случаю.
Коль разбит, как автоген,
сварит швы, что к лучшему.
И хоть каждый человек —
образец единственный,
русаки из века в век,
верь на слово, истина,
как из теста сляпаны
на один и тот ж манер.
И изюм в них спрятанный —
качества, вот например:

общим всё решать собраньем,
не тупить, смекалкой брать,
истопить в субботу баню,
на врагов же выслать рать.
До черта знакомых черт
каждому из жителей,
хулиганов или жертв,
нового строителей
общей матушки Руси.
Потому не трудно им
всуе, Господи спаси,
помогать своим родным
с непонятным справиться,
в равновесие прийти,
от проблем избавиться.
Вместе быть на всём пути.
Разгадать соседа душу
для любого – не вопрос.
Чья осведомлённость лучше
о причине горьких слёз?
Кто подставит, если надо,
чтоб помочь, своё плечо?
Кто разделит с ним награду
и похвалит горячо?
Нет загадки для любого
в чьей-то родственной душе:
и такого, и такого,
и разэтого вобще!
Почему? А потому, что
нараспашку души всех:
замешённые ли круто,
сляпанные ли на смех…

За границею Психею
лечат чудо-доктора.
А у нас же ахинею
за столом несёт братва.
И микстуры – те напитки,
что приводят в «расслабон».
– Расскажи друзьям «обидки»,
хворь вся выйдет сразу вон!
И подскажут «знатоки»
избавленье от проблем.
И хоть руки коротки,
но, однако, между тем,
всяк «глядит в Наполеоны»,
он и тактик, и стратег,
вспомнит, как во годы оны
был достигнут им успех.
Красноречием блистает,
поговорки говорит.
На вопросы отвечает
как учёный, и как гид.
Коль пословиц знаешь массу,
что века копил народ,
будет речь течь не напрасно:
расшифровывая код
непонятного в природе,
попадёшь не в бровь, а в глаз,
во своём, конечно, роде,
отвечая каждый раз.
И, чем проще человек,
больше знает он пословиц.
Дела – много, мало – нег,
Некогда им пустословить.

К слову надо и заметить —
зачастую иль подчас,
но не так, как в целом свете,
протекает жизнь у нас.
Вот природные условья —
дали-ширины простор.
Северные ли зимовья,
южные ли: жар и мор.
Бесконечные дороги,
то ухаб, то спотыкач,
а на реченьках пороги
укатают так, хоть плач!
То война, то недород,
то болезнь придёт в домишки.
Оттого-то наш народ
и улыбчивый не слишком.
В наши окна зырит око
неусыпное врага.
Он и жадный, и жестокий,
выжидает лишь пока.
Ваней всех «поугнетать»
есть свои правители,
и идут за ратью рать
стран чужих грабители.
И хоть бедствия привычен
русский человек терпеть,
но и тут своеобычен,
может прочь и попереть.
И не зря, что злой медведь —
и тотем, и образец.
Он ведь может зареветь,
и придёт врагу конец!