Сергей Ходосевич - Жара

И опять во сне, до дна, выпила этот злополучный стакан до краёв наполненный отвратительной, обжигающей жидкостью. И опять проваливалась в сон. На этот раз во сне звучала та самая песня, наверно, красивая, но Настя запомнила только припев:

На абортаж беда, берёт нас иногда, Идёт, идёт девятый вал, но ты держи штурвал

И пусть идёт девятый вал

Но ты держи штурвал

Держать штурвал это и есть, наверное, самое главное в жизни подумала тогда девушка. Наконец в замочной скважене зазвенели ключи это с ночного дежурства пришла мама. Уже два года мама работала в охране одного очень нужного стране обекта, который в народе назывался «стройкой века» Серую эту девятиэтажку у леса на самом краю города начали строить ещё в восьмидесятых годах прошлого века. Начать-то начали, а вот закончить до перестройки не успели, а уж потом не до этого было Покатилась колесо истории по ухабам, по оврагам земли русской грустное, скучное, одинокое, как степь зимой, а всё равно так и катится, не остановишь, не уймёшь. Отец Насти развёлся с мамой когда девочке не было и трёх лет. Настя помнит, как папа, когда был в приподнятом настроении качал её на ноге напевая себе под нос песенку про космонавтов которые посадили яблони на Марсе. А потом вдруг не стало ни, папы, ни космонавтов, осталось одна мама, которая потом ещё долго поливала ночами подушку в своей комнате. А утром Настя иногда боялась поднять на неё глаза до того опухшим, и страшным казалось мамино лицо тогда. Потом мама повеселела устроилась на работу и даже стала откладывать на машину, потому что папа, видимо вспомнив о дочери, начал присылать деньги. Сначала этот финансовый ручеёк был небольшим, вялым потом дела у хозяина автомастерской пошли лучше и благодаря папиным подношением в непрочном бюджете семьи иногда заводилась лишняя монетка. Об этом Настя узнала совсем недавно когда услышала случайно разговор двух маминых подруг просто окно в сад было открыто вот и всё, она даже и не пыталась подслушивать. Беседка, чай и две мамины одноклассницы, а совсем недалеко от них маленький человек у стола в гостиной. Человек в инвалидной коляске. Малышня во дворе таращила на девушку глаза и ничего не понимала. Зачем она такая, сидит себе в кресле на колёсах? Ведь ничего этого не было раньше, а было всё совсем наоборот вместо всего этого непонятного была весёлая, добрая Настя которая просто так давала ребятам мороженое и качала их на старых, дворовых качелях. … Что же, куда делась та весёлая девушка? Или может весь двор теперь ничего не понимает? А Настя теперь не умеет даже смеятся, вон какое стало у неё строгое, сосредоточенное лицо? Как же это могло у неё лицо перевернуться? Или она нарочно всё врёт и выдумывает? Зачем?

А еще хмурый толстый Валерий Олегович из сорок пятой квартиры однажды подошёл вплотную к девушке, когда она гуляла во дворе, и громко, чётко выделяя каждое слово, сказал, все ребята слышали: – Если бы я стал такой, я бы повесился. Юрка Сизов тут же засмеялся, потому что представил, как эта толстая груша будет болтатся на верёвке и какая верёвка её, эту самую грушу, сможет выдержать. У входа в подъезд стояли мужчины, те самые которые помогли девушки спустится с третьего этажа на улицу, понятное дело сидя на коляске это сделать не просто, и без постороний помощи тут никак не обойтись. Мужчины курили, разговаривали и один за другим уходили. Один из них проходя мимо Валерия Олеговича что-то сказал ему. Толстяк пятернёй откинул назад тёмную прядь волос и зло сверкнув на мужчину глазами быстрыми шагами направился в сторону подъезда. – Он обиделся что ли на дяденьку, – дернула Юрку Сизова за рукав девчонка из соседнего подъезда

–Конечно обиделся, – уверено сказал Юрка, – Мой папа работает, и твой тоже, а дядя Валера отдыханцем всегда хочет быть, а если бы он на таком аппарате как тётя Настя всегда сидел как бы тогда он отдыханцем был? – Кто ж ему столько путёвок даст, – удивилась девочка – Зачем ему путёвки, – улыбнулся Юрка, – Он – сын директора – Директора чего? – Не знаю, мне дедушка не рассказывал. Наверное, какой-нибудь космической межпланетной станции, – при этих словах мальчик поднял палец вверх и посмотрел на небо. – Простудитесь тут, ребята. Идите домой, – крикнула с балкона чья-то бабушка. Юрка подмигнул девчонке и побежал прочь в подъезд. Насти нравилось гулять во дворе, но только иногда мешали такие вот Валерии Олеговичи. Как-то раз во дворе к ней подошла девочка лет четырёх, этакая большеглазая куколка в голубеньком платье с кружевами, и очень вежливо поинтересовалась, нельзя ли ей покататься на такой чудо-коляске. Настя так же вежливо объяснила ей, что, к сожалению, нельзя, потому что тогда хозяйка просто упадёт на землю и будет лежать пока… – Мама не придёт, да? – спросила девочка – Анжелика!!! Иди сюда! – Мать стрелой бросилась к девочки, схватила за руку, и потащила прочь, – Тетя на коляске маму не слушалась и такой стала. Вот ты не будешь меня слушать, тоже такой станешь. Сколько раз предупреждала тебя, не разговаривай на улице с незнакомыми, – выговаривала она ей на ходу. Однажды под вечер, когда Настя нагулявшись уже собиралась отправится отдыхать, к дому подъехала машина. Водитель выпрыгнул из кабины и подойдя к девушки вынул из кармана, и протянул ей две красные купюры: – Десять тысяч вот. Возьми, жалко тебя. Пока Настя соображала что к чему, и какому богу говорить спасибо за этот драгоценный подарок водитель сел в машину развернулся и сейчас же уехал. «Вот бы сейчас увидеть Женьку он любит командовать и давать советы. Он бы точно посоветовал куда девушке деть эти неожиданно свалившиеся в руки деньги» Настя была так занята своими мыслями, что не сразу заметила, как открылась дверь подъезда и перед ней появился Женка. Внимательно выслушав невероятную историю о денежном чуде Женька посоветовал отдать это чудо в какой-нибудь благотворительный фонд, а лучше всего в «Нежный взгляд» где сейчас волонтёром работает очередная его пассия и которая позавчера говорила Женьке что этому фонду позарез нужны слуховые аппараты для того, чтобы сделать капельку счасливыми трёх-четырёх глухонемых ребят. Настя кивнула головой тихо, одними губами, прошептав слово «можно» и часа через полтора к ней в квартиру влетел сияющий Женька с большим пакетом в руке. А дальше была больница, а за ней операция. На операции было много, много света и неясный шепот хирургов. Потора часа между жизнью и смертью, полтора часа выхода из реального наполненого печалью и радостью мира, полтора часа веры в лучшее. А потом у учительницы литературы случился больничный роман….. с Павлом Корчагиным У Паши был перелом ключицы в следствии неудачного падения с детских качелей а еще порок сердца. – Какой, какой пророк? – шутливо спрашивала его девушка, – теребя ладонью непослушные вихры на голове парня. – По – разному: кто говорил, что аорта, кто – ещё не знай чего. – Почему же раньше не стал оперироватся, сам же говоришь, с детства у тебя это?! – Без толку. На столе сказали, помрёшь, – грустно посмотрел на неё парень и тут же выдал ни то стих, ни то частушку: Что ж я маленьким не сдох, А теперь уж не дай Бог.