М. Ракова - Одеться бы в солнечный свет…

Купались в вечерней заре цветы.
И вдруг, напустив дурмана,
Запели, очнувшись от немоты.
Я слышала! Без обмана!

Вот колокольчик задорно звенит,
У розы – бархатный голос,
Тенором звонким весь хор перекрыт —
Это поёт гладиолус!

Ромашки нежно, флейтисто поют,
Ждут их любви сомненья,
А ландыша голос – святой уют
Спокойного пробужденья.

У каждой травинки – своя душа…
Тише, ни слова про песни,
А то их немедленно заглушат
Водой холодной и пресной!

Сосенка зелёная,
Медовая ножка,
До тебя дотронувшись,
Постою немножко.

Господи, ты господи!
Некуда убраться
От фальшивых россказней
Фарисеев – «братцев».

А вокруг обилие
Слабаков и гадов.
Где собраться с силами,
Чтобы жить, как надо?

Песни петь, не прятаться,
Говорить, не труся,
Что какой-то «праведник»
Приведёт «Марусю».

Только и осталось мне
К тебе прислониться,
Друг ты мой, пожалуйста,
Угости живицей!

Отшумел метелями
Март, лохматый выжига.
То теплом поделится,
То морозом лижется.

Но утрами солнышко,
Чуть дрожа от холода,
Льёт, звеня по донышку,
В след-корытце – золото.

Куст вырван чьей-то злой рукой
И брошен с кручи.
Но не его удел – покой,
Он был живучий!
На склоне выступ он нашел,
Вцепился корнем,
И запылал костром, зацвел
На камне черном!
Как будто знаменосцем стал
Для всех, кто сломан.
Солдат Земли, ты очень мал,
Но так огромен!

Любовь, как загнанная лошадь,
Пыталась встать, чтобы упасть.
И крик гранатой в горло брошен,
И силы нет, и воли – встать.

Уж «трудно» перешло в «спокойно»,
Когда душе понятно всё!
Молчанье комнаты пристойно
Из чаши сердца жизнь сосёт.

Рука растаяла в руке,
И взгляд ушёл от взгляда вбок,
И лишь остался на песке
Измятый сломанный цветок.

А ветер волосы взвихрил,
Шутя, лаская, наобум.
Я позвала, а ты застыл,
Как будто слушал ветра шум.

Не голос мой, а дальний зов
Стоял и слушал без меня.
И был беззвучен сгусток слов,
Любовь живую хороня.

Весенний пасмурный денёк.
Лес притаился, как ребёнок.
Ему, конечно, невдомёк,
Что слышен он – душист и звонок.
Вот где-то тихо хрустнул лёд,
Под ним ручей поёт: «Бурлю я!».
Вдали щебечет птичий слёт,
Весну приветствует, ликуя.
И мнится мне, что каждый звук
Наполнен запахом цветенья,
И даже дятла дробный стук —
Преддверие душистой тени.
Лес в платье сером с серебром,
А воздух розово туманен…
Душа тревожится – о чём?
Как будто я держу экзамен
На право словом защищать
Всю красоту земли весенней.
Так стережёт с любовью мать
Ребёнка сон и пробужденье.

Озорует март-подросток —
Напускает ночью стужу,
А поутру кáпель россыпь
В голубые сеет лужи.

То по-зимнему вдруг ветром
На деревья замахнётся,
То теплом едва заметным
К щёчкам детским прикоснётся.

Ах, какой же месяц шалый —
Под сугробы ставит мины!
Все ветра перемешал он.
У сосулек – запах винный!

Выпустила ветка рожки почек
Дерзновенно, мило и наивно.
Дескать: «Не боюсь ни днём, ни ночью,
Ни ветров, ни холода, ни ливня.