Илья Кнабенгоф - Сборник стихов 1990-2020

Расчёсан и обласкан, и на душе покой.

Мораль сей басни на глазу без преувеличения:

Всяк может применение найти в миру любви,

Коль он готов по совести жить честно, без насилия,

Пойти на жертвы малые и счастье обрести!

Так Богом уж заведено для всех, разум имеющих,

Что сильный должен защищать всех, кто слабей его!

А потому средь всех великих воинов – единственный

Велик лишь тот, чья сила послужила во добро!

(с) 17.07.2014, поезд «Питер-Тверь»

Не так давно считал я, будто бы слова имеют силу,

И словно кисть художника изящно

Доносят до внимающего облик красоты.

Но, вынужден признать, что разница в рождении, похоже,

Досадно разделяет нас вдоль разумения черты.

Уж с малых лет на лбу написан промысел,

И четко путь очерчен, во взгляде он читаем без труда;

Один благими мыслями пронизан, словно светом звезд далеких,

Другой страдание и боль всю жизнь нести другим сподобится сполна.

Не тайна то для тех, кто глазом ясен,

Чей разум чист, и видит признаки гармонии небес.

Мы разные по самому рождению; в одних свет разумения и блага,

В других позывом алчности живет поганый бес.

Я не судья, и меры пресечения не жажду,

Но не могу лишь кармой объяснить ту бездну промеж нас,

Когда одни несут невидимо свой крест в сокрытие сердца своего,

А те, другие, вешают его на шею дешевой безделушкой напоказ.

И если светлые напоят молча жаждущего,

То темный множит слово о любви, таки деля её своим, подальше от чужих.

Я не считаю себя христианином, но, видит бог,

Обидно за Христа и за слова его, узрев последователей их.

Я не фашист, ей богу, но не могу смириться

С недолюдьми, кои самое Зло в утробе носят во горе всем живым.

Готов признать, что всяк ублюдок тоже нужен Богу

Зачем-то, вопреки, по неисповедимым замыслам святым.

Но всё ж порой сжимается кулак, и скрипнут зубы,

Когда в толпе увидишь подлую, тупую тварь,

Сочащуюся ложью, жадностью, коварством,

Я честно жажду снести к чертям башку её и бросить на алтарь!

Проходят годы. Я учусь. Стараюсь как могу

Изгнать из сердца справедливости желание,

Уразуметь во нелюди такое же дитя Отца,

Простить, проникнуться любовью, пониманием.

Стараюсь. Правда. Но иногда во тьме,

Бессонными ночами метаясь по постели,

Я тщетно стискиваю рукоять незримого меча, готовый в ход его пустить

За честь живущих в праведности, о которой матери нам пели.

До слёз обидно, как мало доброты в себе я ощущаю, отдаляясь от заветных Врат,

Но крыльев ангельских я слышу хлопание над самой головою.

По улице мимо меня идут они, не чтящие ни Бога, ни отца,

Без сердца и без совести, без чести и с проклятою судьбою!

(с) 02.11.2014, самолёт «Сочи-Питер»

Стеною ливень. Двенадцатый этаж.

Окно открыто. Тяжелый запах моря.

Я чутко сплю, растягивая негу

Ноябрьского Сочи. Отхожу душой.

Мои соседи кормят чаек с высоты балкона,

Морские скандалистки планируют в дожде над серой глубиной.

И в зыбких очертаниях миров дневного сна гуляя,

Я слышу позывные кораблей и медленный прибой.

И кажется мне в этот миг, что счастье где-то рядом,

Что кадр жизни этот запомню навсегда,

И нечто в глубине меня словно цветок раскрылось,

И сожаление одно: что рядом нет тебя.

Так, если кто захочет заглянуть мне в душу –

Вполне то выполнимо, там постоянный тает пейзаж:

Окно открыто. Переговоры чаек с кораблями.

Стеною ливень. Двенадцатый этаж.

(с) 01.11.2014, Сочи

В ночь полнолуния у моря,

Спустя тринадцать лет, на том же месте,

Я ясно вижу, что у каждого по жизни

Есть вещи, не меняющие лик.

Сменилось, не иначе, много поколений,

Старели люди, старели дети их на этом берегу,

Но те же волны, так же чайки,

Теми же холмами садится солнце,

И в этом месте сливаются века в единый миг!

(с) 16.09.2014, Керчь

Тёплое море из моего детства – оно только моё,

В пропахшем углём и мазутом плацкарте

На полке осталось оно.

На полке на верхней, на крошках печенья

Я к морю в мечтах уплывал.

Мама чистила яйца варёные,

Из фольги папа кур доставал.

За мороженое на причале

Я продал бы все в мире секреты,

И девчонке в тельняшке, что мне улыбнулась,

Я отдал бы свои две конфеты.