Подкрадывается печали с сокрушеньем яд.
Не трудно угадать развитие сюжета,
Не тяжело предречь в судьбе те знаковые вехи,
Где крылья опадать начнут, где съёжится то счастье,
Что светится в глазах покуда сквозь души прорехи.
Я раны первые читаю между строк,
Где ангела невинность спотыкается об камни
Тяжёлых слов, исчадия семейного скандала,
Где звон стекла и слёзы, и в сказку рвётся явь.
Зелёнка на коленках, ночь сквозь скарлатину,
« Я не люблю тебя!», и пенка в молоке, лишь рот раззявь.
«Тюфяк! Слюнтяй! Я не хочу такого сына!»
И первая попытка вскрыться, нелепо, неумело, как первый метр вплавь.
А кто переживёт капканы детства,
Смертельные укусы осложнений, воспаления, хвори злые,
На сколький лёд эмоций развито̀го эгоизма
Шагнёт, дыханье затая, на наготу воззрившись, как впервые.
И вот оно: «Она моя! Хочу!
И ту неплохо бы! И эту! Всё моё! Не трожь!
Руками не тянуться! Глазами не смотреть! Порву на части!»
Так ползать учится проснувшаяся гадина с названием «ложь».
Но даже если дитятко пережило и юность,
Зажили вены, папа с подоконника поймал,
Не принесла в подоле, в наркоту не влезла,
А первым опытом любви была постель, а не подвал,
То тут же расцветают шрамы самоутверждения,
Короны самоизбранности, мороки понтов,
И если мнение общественное не съело с потрохами личность,
То будь готов к строительству взаимоотношения мостов.
Коли душа проснуться к тридцати не пожелала,
Считай, все шансы нелюдью прожить до крайнего порога.
А коли к сорока в дому ребёнок не смеётся,
То верный признак – с призраками будешь доживать!
Прибавь сюда политику, налоги,
Бессонной ночи аллергию, предательство друзей,
Любовницу, работу, лишний вес, изжогу,
И вот уже к закату дело. Пора седлать коней,
И прахом лечь в компостное обличье,
Стереть себя с делами вкупе тряпкою с доски,
Прослушать на десерт «Как ты всех задолбало, старче!»,
И помереть морозным утром в ледяной тоске.
Всё это я заранее читаю
В счастливых и сияющих глазах с бровями на излёте
Той дитятки, что весело люлюкает
У папы на коленках, на соседнем кресле в самолёте.
(с) 29.09.2013, самолёт «Ростов-Питер»
Мы все пожирали подобные ночи без хлеба.
В стакане, на дне расслаблялась хитрости хватка.
Ни в чем упрекнуть не могу я людей, сколь не жажду;
Над всеми маячит наотмашь зловещая тапка!
Я пью пол стакана за раз, да уже и не морщусь.
Не каждого радостью встречу, кто мне улыбнётся.
Прозрачней вокруг пелена и со зрением лучше;
Не всё то в конце хорошо, что со смехом начнётся!
Кружатся пустые мечты, транспаранты и речи,
Дети стареют, на лавки двора осыпаясь.
Всё тот же пакет молока, всё те же кастрюли.
Шаркает кот-сторожил, от бессонницы маясь.
Под белую ночь пол стакана воды из-под крана, -
Так делал мой дед, мой отец, век ночей ленинградских.
Всё так же гоняет июнь мяч по полю от сетки до сетки.
Смотрит в зеркало Жизнь на меня под небритою маской.
Нам придется увидеть деревья снова большими,
В темноте чердака приоткрыв дверь любви поцелуем.
Одуванчика пух я сдую в лицо, улыбаясь.
Жаль, это пройдя всё по кругу, мы снова забудем!
Мы все босиком среди ночи у окон стояли,
Смотрели на звезды. И с нами всё будет как надо!
Мы верили в то, что вовек не потрогать руками,
И в мамину руку, что волосы нам растрепала.
(с) Май, 2014, Питер
Сердито ёжики сопят из-под кустов,
Немножко просят молока
Напиться у коров,
В ответ коровы лишь мычат,
Мотают головой, не понимая слов,
Поэтому всегда
Все ёжики сердито сопят из-под кустов.
Кулинарные советы Хогвардса для малышей
Чтоб сделать заговорное магическое варево,
Нам запастись терпением понадобиться тут,
Процесс занудный напрочь, и крайне трудоемкий,
Иначе всё насмарку и супчику капут!
Заглянем в книжку деда, перелистнём вступление,
И с первой цифры, затая дыхание, начнем,
Держа в уме желаемое, мыслями не дергаясь,
Рукою твердой мы в кастрюльку кипятка нальём!
А далее по списку: две ложки учепятлей,
Да горсточку пузявок прижать в сковороду,
Залить калявалякой, посыпать загибулькой,
И зашипать поставить на дулькином газу.
Берем кастрюльку пухлей, туда положим тыжды,
По краю пиндипопелей нарежем по чутка,
Пол ложки залипопы, чутка шмундя и кнопеля,
Читать дальше