Вячеслав Евдокимов - Братья

– Побудем здесь, а папу, маму
Потом найдём, не впавши в плач…
И сдались буйства тарараму,
Пустились радостнейше вскачь!

Их по земле скакнули ножки:
Здесь, на Планете, чудеса
К ним будут ластится, как Кошки…
Пленила их всего краса.

Разинул братик каждый ротик…
На новизну бросают взгляд:
Ввек не видали сих экзотик,
С того и каждый очень рад!

Им всё б иметь, ну, как игрушки,
И забавляться день и ночь,
Верша беспечно поскакушки,
Дела гоня иные прочь!

Но пищу надо животишкам,
Терпеть уж было невтерпёж…
Ах, не хватало мамы слишком!
Но где же здесь её найдёшь?

Вкруг повертели головами
Да и завяли, как цветы:
Не добывали пищу сами,
В том не имели суеты…

От горя немощно осели
Да думы стали ворошить:
– Ужель пропали в самом деле?..
Но родилась ума всё ж прыть!

Ведь каждый не был, в общем, куклой,
Являл смышлёности ввек пик:
От папы слышали, что круглой
Земля является, тупик

На ней отсутствует, нет края,
Она, как мячик или шар,
И коль вперёд всегда ступая,
Не сбив настырности ввек пар,

Придёшь опять на то же место,
Вперёд откуда начал путь.
Ум не замешан был из теста,
А смог решенье вмиг раздуть:

– Давай пойдём мы друг от друга.
Туда ты, Солнца где восход,
А я – без Солнца где всем туго,
Вот, может, встретит пищу рот, —

Зап сделал Восу предложенье
И вмиг согласье получил.
Да как иметь иное мненье:
Найти б еду с всех дерзких сил!

И оттолкнув спиною спину,
Пути свои стремят уж вдаль,
Узреть быстрей б еды картину,
А сил для этого не жаль.

Вот так и сделали проворно
И друг от друга разошлись,
О счастье думая, бесспорно,
Что благ навалится им высь.

А коль округла всё ж Планета,
Так снова встретятся опять
И воссияют от привета,
Ведь встреча – это благодать!

Идёт‐бредёт Зап и дивится
Обилью ягод и плодов…
Ну он, конечно, не тупица,
Ест, ест подряд и вновь готов!

В пути ведь было голоданье,
Ведь есть – поклажа снова сил,
Вот и являет в том старанье,
Вот и еду в пути косил…

Лик подобрел, живот раздулся,
И песни вспомнился мотив,
Уж осмелел и нет в нём труса,
Идёт, еды да прихватив…

И вдруг! Как вздрогнет от испуга!
Да и на корточки осел —
Пригнул так страх мгновенно, туго,
И задрожал наш Зап‐пострел…

Глаза увидел он повсюду
Среди деревьев пышных крон…
«Ой, вдруг я съеден кем‐то буду,
Почто следят со всех сторон?..»

Уж пелена в глазах от страха…
«Ах, кто б меня сейчас вмиг спас?!»
Промокла потом аж рубаха…
И видит щёлками всё ж глаз

Существ, невиданных доселе,
У всех их был один изъян
В их страшном взгляду грубом теле:
От бёдер вниз он Обезьян,
А выше их – людского вида,
Низ обуяла густо шерсть,
Верх гол, и в том его обида,
Что шерсти нет, лишь низу честь…

Кричат их облика дефекты:
Всяк только получеловек,
Что из уродов будто секты —
Таков развития лишь век.

Зап, как земля, вдруг содрогнулся,
Когда взрывается вулкан,
И превратился сразу в труса,
И замер, будто истукан…

Я повторю опять на ушко,
Взрастила братьев что в пути
Дыра та Чёрная‐пастушка,
От коей пасти не уйти.

Гроза она во всей Вселенной,
Но и пустила братьев в рост
Своею техникою генной,
Вот рост не впал их блекло в пост.

Стал вид их каждого мужчины,
В него из деток превратясь,
Прекрасно сложены и чинны,
Ну эталон как, без прикрас!

Да, Существа страшили Запа…
Но всё ж немного оклемал,
Ведь не тянулась злобно лапа
И ни одна Существ тех, вял

Не стал в момент, приободрился:
В нём высший разум. Человек!
Добьётся с всеми компромисса
И не ударится вон в бег.

И стал спокоен он, хоть внешне,
Ведь по развитью впереди!
Сообразительность – что клешни,
Попробуй, враг, к ним подойди!

– Здесь милый Рай! Еды навалом.
А как‐то будет мне в пути,
С сверхриском, может быть, немалым?
Зачем тогда мне вдаль идти,

Зачем мытарствовать, округа
Коль здесь богата, хороша?!
Знать, жить вольготно, а не туго
Придётся. Радуйся, душа!