Игорь Федоров - На окраине неба

Я приду к тебе нечаянно
На рассвете, босиком,
Пусть уходит ночь печальная,
Пусть туманы молоком.

Я приду непозабытая
Через версты и песок,
Расстоянье было пыткою,
Расставанье – просто сон.

Улыбнешься сну доверчиво,
Снова Африка, восток,
Ревность девой гуттаперчевой
Больно просится в висок.

Ты опять далёко, в мареве,
В окруженье смуглых дев,
И глаза бесстыже-карие
Отражаются в воде.

Ты проснешься – край березовый,
Рядом буду, у окна,
Клин фламинго в небе, розовый,
И уходит спать луна.

И через тысячи зеркал,
Сквозь тень луны за поднебесье,
Стекала времени река,
Он шёл вперед, не пьян, но весел.

И после жизни день-деньской,
Назло врагам и светским клушам,
Ему неведом был покой,
Он бередил чужие души.

Будил весну, осенний день
В охапку брал, играя словом,
Он в людях разглядел людей,
И в день шагал, далекий, новый.

Светила бледная луна,
Сгорал в закате летний вечер,
Он выпил жизнь и смерть до дна,
И на помин горели свечи.

Хандрил, любил, имея дар
И словом призывая к свету,
Ушёл с улыбкой, с тихим «да!»,
Всё потому, что был Поэтом.

Голоса в тишине, голоса.
Под луной крик души растревоженной.
Над землей облаков паруса.
Тень в углу, смотрит кот настороженно.

Две строки, нервно пальцы дрожат.
Подоконник, и ноги на улице.
Тени вены секут без ножа.
Две строки, поперхнулась, не курится.

Каплей дождь по щеке, не слеза.
И сорочки атласное кружево.
Подоконник, вперед – не назад.
Тени рядом, на сердце – завьюжило.

Неспокойно. Закрыто окно.
Плечи девичьи в отсвете тающем.
Голоса в полулунную ночь
Так и шепчут: ты та ещё, та ещё.

Кот в ногах, и часы: тик да так,
Неспокойная, хмурится, мечется.
Голоса в тишине, маета.
Буквы, рифмы, такое – не лечится.

Черновик недописанный, но
Подоконник, и ноги на улице,
Вермут, влитый в бессонную ночь,
Снова строки, и снова – не курится.

Кот запрыгнул – постой, не грусти,
Расплетая подлунное кружево.
Несвободу свою отпусти,
Что так душу и сердце завьюжила.

Тихий вскрик под осколком зари.
Без ножа, руки-крылья, на улице.
Не оттаяла, лёд изнутри.
Черновик не дописан. Не курится…

В разломе из эпох
Душа моя гудит,
Потерян где-то Бог,
Туманы впереди.
Нет, не шалит февраль
Позёмкой у крыльца,
Всё призрачно – вуаль,
И не видать лица.
Мне осень поперек,
Я – птица без крыла,
В твоих глазах – упрек,
Читается – была.
И в небо путь закрыт,
Булыжники – грехи,
И плакать – так навзрыд,
Из слез моих – стихи.
Мне птицы не поют,
Я выпита до дна,
Найдите мне приют,
Одна во тьме, одна.

Стучалось солнце в искомую дверь,
Блестела крыша, дождь прошел, играя,
И кошки разговаривали две,
А рядом ты, тихонько, скромно, с краю.

Мне глаз твоих не видеть уж, увы,
Сквозь решето из буквенных отверстий,
Под гомон ненавидящей Москвы
И дикий шабаш злоразумных бестий.

Листы летели, день уже зачат,
А слезы растворились в Малой Невке,
От бессердечия, Господь, мне дай врача,
Судьбу не уподобь распутной девке.

Разорванной, покоя нет совсем,
Молчишь теперь, не здесь твоя обитель.
Следа не оставляешь по росе,
И вот, сидишь, смотря на старый Питер.

Светило что-то шепчет невпопад,
Нева притихла в сумраке рассвета,
Я снова здесь, а ты опять пропал,
Оставив мне лишь дуновенье ветра.

По гулким подворотням бродит тень,
Скажи мне откровенно: не моя ли?
Проснуться сложно. Завтрак на плите.