Леонид Вариченко - С царём в голове. Мастерская современного каприза

НЕСРАВНЕННОЕ

Сияньем звёзд отмечена строка
И оперением богаче стала.
Покину скоро облик старика
И седина совьётся в цепь металла.
Летит строка сквозь кольца топоров.
Всё позади, и Сциллы, и Харибды.
Я в жители готовлюсь тех миров,
Что выше и Тартара, и Аида.
Не надо сравнивать ни жизнь и смерть,
Ни песнь и плач, ни даже вдох и выдох.
И на людей, как на Богов, смотреть
Нельзя! Ослепнешь зрячим с умным видом.
Не надо сравнивать и с жизнью жизнь,
И с песней песнь, и даже вдох со вдохом.
Людей рядить промежду воздержись,
Прозреешь в слепоте, от истин охнув.
Шагами меря остров поперёк,
Летая вдоль, окружность голосую.
И степень соли слёз проверить смог,
И от неё отсеять соль морскую.
Не надо сравнивать и с жизнью плач,
Богов и песни, выдохи со смертью,
И вдохом человека не означь.
Всевиденье убьют всезнанья клети.
Да, сравнивать нельзя ни плач и вдох.
Ни выдох с человеком, ни на песню
Жизнь не походит, да и смерть – не Бог.
Циклопом у костра в ночи не грейся.
Виденья, отсветы ты примешь за гостей,
И перебрав наощупь всех баранов,
Потребуешь наряд под цвет костей.
В Гомеры – поздно, а в Орфеи – рано.
2.09.01.

ОДИССЕЯ

Какая бы ни близилась премьера,
Иль мера жизни б стала полумерой,
Моей ход мысли мной освобождён
От Маркса с Кантом, но не от Гомера,
Что проливается, порой, дождём,
Иль вылезает вдруг из-за кулисы,
Иль в костюмерной туникою вислой
Вдруг пальцем мне грозит, как неслепой:
«Страшись Судьбы!», «Пройди тропой Улисса!»,
«Ну, победи в борьбе с самим собой!»

В младые дни, когда морская пена,
Но не прописанная, как ни странно, сцена,
К себе манила пуще озорства,
Уже являлась на пути Елена
С умом в глазах и патокой в устах.
И лихорадило и колотило,
И от ворот бараном воротило,
И вёсел треск ушёл в копейный лом,
И Пенелопа всё давно простила —
И так Итаки Царь не впал в полон.

Мы – э-ге-гей! – Эгею переплыли,
И ближе локтя стены Трои были.
Но Нестор вдруг женился на другой,
Ахилла пляс в Раю и в новой силе,
А был ли Менелай – тут в тексте сбой.
Конь, фаршированный тупым десантом,
Перед Приамом показавшись франтом,
Был скормлен илионцам под вино.
Я ж оседлал строптивые пассаты,
Обрёл заветный лук, и всё вольно!

Побег Елены и её Париса,
Чей юный тополь выше кипариса,
Из летописи греческих побед
В былины дотатарских русских высей
Не удивили мудрецов и свет.
Как раз тогда и раскрутились гайки,
И не по Гегелю писались байки,
И острова мозаикою дней
Срывались, будто гончие собаки,
Для встречи выживших в боях людей.

На задниках описанных страданий,
Где целых, где местами даже драных,
Не скверы, но пучины в бурунах,
Не карусели у массивов зданий…
И парки – те, что судьбы рвали в прах.
И зрителей пейзажи не смешили,
И падуги сменяться не спешили,
Свет выставляли зевсовы пять жён.
Не мы сюжету главному служили,
Но он терпел нас – нем и поражён.

Легенды – наши верные холопы.
Мой к Пенелопе путь от Пенелопы —
Через прекрасное и злой кошмар —
Себе под киль легко века ухлопал
Под крики гарпий и хмельной угар.
Сирены, в сладкой пене возникая,
Навязчиво наш воск в ушах лаская,
Томились. Нам простить их и забыть.
И даже любящая Навсикая
Рвалась не в счастье, но поработить.

И бой в дому – себе за время мщенье.
И возвращение, и превращенье
Из старца в мужа, из бомжа в себя —
Лишь отрезвление и подношенье
Одной лишь милой, что ждала, любя,
И претерпела, и перестрадала,
Сопротивлялась и не увядала,
И сохранила, и загнала вглубь.
И по-божественному – это мало,
А по-людски, поверьте – груда груд.

Но Одиссей ведь мог и не проснуться,
Родной Итаки снова не коснуться,
Не протрезветь, не приказать себе,
И в соль воды опять не окунуться,
Не возрази однажды он Судьбе,
Не вспомни, что пути желаний – к бедам,
Пути ошибок – к внутренним победам,
Незаурядность – не для суеты.
Где Альфа зрима – там вернее Бета,
И Гамма – там, где не горят мосты.

Сладка соль мысли и пороку встречна.
Елены – славны, Пенелопы – вечны!
Парисы – для названий городов.
Но Одиссеи наши – бесконечны,
Как род, предназначение и кров.
И как бы и когда меня ни злили,
Но стрелы лука пребывают в силе,
Когда я заправляю их в салат.
Кто ест, тот есть! И значит, мы и были!
И это – не Гомер, но Сопромат!
15.10.11.