Денис Мирошниченко - Любовь и метафизика

Говорят, когда не о чем писать, пиши об этом. Но я-то знаю! Мне есть, о чем написать. Только никто мне не верит. То есть вообще никто.

Дело в том, что у меня есть способность. Многие назвали бы ее даром. Но для меня она стала проклятием. Уже почти двадцать пять лет она не дает мне жить. И за столько лет ни один человек мне не поверил.

А суть моей способности в том, что я могу видеть судьбы людей. Нет, не всю их жизнь; только ближайшее будущее. Вот иду по улице, смотрю – женщина. И сразу вижу картинку: вот она приходит домой, готовит ужин, смотрит телевизор, на следующее утро идет на работу. Вот идет навстречу парнишка. И я вижу, что он придет к своей подруге, ну и… все остальное.

Вроде бы ничего страшного, да? Вся беда в том, что я вижу судьбы не всех людей. И только изредка – хорошие судьбы. Гораздо чаще – почти всегда – я вижу, если с человеком произойдет что-то плохое в ближайшие часы. Неважно что: машина собьет, или нападет кто-нибудь. Да что угодно! И всегда ярко, во всех подробностях. Это уже само по себе страшно. Представьте: видишь, парень в машину садится – и тут же картинка, как через час его мозги с глазами отдирают от лобового стекла. Не справился с управлением. И как головой ни крути, глаза ни закрывай – все равно картинка эта перед тобой. Но и это еще не самое плохое.

Дар этот, проклятье мое, начал у меня лет с десяти проявляться. Ну я сначала не понимал ничего, думал – галлюцинации. И никому ничего не говорил, боялся в психушку попасть. Тогда, как раз, у нашего соседа белая горячка случилась – он все по двору за немцами гонялся. В десанте, кажется, в войну служил. Приехала машина, дядечки в белых халатах его туда засунули и увезли. Родители между собой шептались, в психушку, мол, его забрали. Вот я и боялся, что со мной то же самое будет. До пятнадцати лет боялся. И молчал. А в пятнадцать лет увидел, что отца машина собьет. Прямо возле дома, по дороге в пивнушку. Жутко мне тогда стало. Начал я его упрашивать не ходить никуда. Он сначала не понимал, стоял только и глазами на меня хлопал. А потом я ляпнуть додумался, что картинку видел. Отец минут пять смеялся. Потом слезы с глаз вытер, дыхание перевел и говорит: «Какие ж тут у нас во дворе машины? Раз в год если проедет…». И ушел. Его правда была. Жили мы на окраине, машин тога в городе еще немного было. Да только как раз в тот вечер занесло к нам дурака какого-то пьяного. И отец как раз дорогу переходил. Все, как я говорил, вышло. Мать наш тот – последний – разговор слышала. Потом все на меня смотрела как-то странно. Но не говорила ничего. А через несколько месяцев я увидел, что у нее инфаркт будет…

После этого начал я людей сторониться. Жил один, учиться, работать пытался. Родственники помогали. Все равно, нет-нет, да увидишь что-то, хоть из дому не выходи. Стал пытаться помогать. Сначала предупреждал. Рассказывал, объяснял, убеждал. И все без толку. Кто ж поверит такому?.. Друзей совсем не осталось, психом меня считали.

Как-то раз, лет пять назад, девчонку встретил. Молодая такая, красивая. Вдруг раз – картинка: она в подъезд заходит, а на нее сволочь какая-то в маске нападает и насилует. Само собой, предупреждать я ее не стал – на меня же еще и в милицию донесет. Пошел за ней, палку по дороге подобрал, думал отбить. А ночь уже почти была – темно. Я девчонку догонял, и впопыхах споткнулся – голову разбил и руку сломал. И пока эта тварь девчонку в подъезде насиловала, я в ста метрах без памяти лежал.

Еще через год увидел, что сосед мой сверху – мужик хороший, мой одногодка – с балкона сорвется, когда окна менять будет. Я в этот день к нему пошел, сказал, что день рождения у меня. Он ко мне пришел, посидели, водки выпили. А потом покурить вышли. На балкон. Рядом стояли, разговаривали. Вдруг он зашатался, сигарету выронил и – вниз головой на асфальт. Я и рот открыть не успел. Врачи говорили, что давление у него то ли упало, то ли подскочило, голова закружилась, он равновесие потерял.

После этого я и стал задумываться: а могу ли я вообще что-то сделать? Не только эти два случая в моей жизни были. Пальцев не хватит посчитать, сколько раз я пытался что-то сделать, как-то помочь. И ни разу не получилось. Или мне что-то мешает, или случается по-другому. Но все равно случается. Правда выходит, что от судьбы не уйдешь.

И вот это-то бессилие и есть самое страшное. Видишь, знаешь, а сделать ничего не можешь. Другой бы на моем месте давно бы привык и на картинки внимание бы обращать перестал. А я так не могу. Каждый раз, когда беду вижу – всегда помочь пытаюсь. Каждый раз хочется верить, что все-таки получится что-то изменить, предотвратить смерть, спасти от увечья. И никогда не выходит.